Энциклопедия обмана

21/03/2015

В основу рассказа, написанного в 1882 году известным русским писателем, автором знаменитого «Левши», лёг известный в те времена анекдот о безуспешной попытке подкупить славного генерала Н.С. Мордвинова и о Государственном совете, на котором в присутствии Государя решался вопрос о привлечении евреев к военной службе.

Видный деятель еврейского национального движения Ю. Гессен во вступительной статье к переизданной в 1919 г. книге Н.С. Лескова «Евреи в России», отметил, что рассказ написан «с целью гуманного, объективного решения "еврейского вопроса"».

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дело было на святках после больших еврейских погромов[1]. События эти служили повсеместно темою для живых и иногда очень странных разговоров на одну и ту же тему: как нам быть с евреями? Куда их выпроводить, или кому подарить, или самим их на свой лад переделать? Были охотники и дарить, и выпроваживать, но самые практические из собеседников встречали в обоих этих случаях неудобство и более склонялись к тому, что лучше евреев приспособить к своим домашним надобностям - по преимуществу изнурительным, которые вели бы род их на убыль.

- Но это вы, господа, задумываете что-то вроде «египетской работы»[2], - молвил некто из собеседников... - Будет ли это современно?

- На современность нам смотреть нечего, - отвечал другой: - мы живём вне современности, но евреи прескверные строители, а наши инженеры и без того гадко строят. А вот война... военное дело тоже убыточно, и чем нам лить на полях битвы русскую кровь, гораздо бы лучше поливать землю кровью жидовскою.

С этим согласились многие, но только послышались возражения, что евреи ничего не стоят как воины, что они - трусы и им совсем чужды отвага и храбрость.

А тут сидел один из заслуженных военных, который заметил, что и храбрость, и отвагу в сердца жидов можно влить.

Все засмеялись, и кто-то заметил, что это до сих пор ещё никому не удавалось.

Военный возразил:

- Напротив, удавалось, и притом с самым блестящим результатом.

- Когда же это и где?

- А это целая история, о которой я слышал от очень верного человека.

Мы попросили рассказать, и тот начал.

- В Киеве, в сороковых годах, жил некто полковник Стадников. Его многие знали в местном высшем круге, образовавшемся из чиновного населения, и в среде настоящего киевского аристократизма, каковым следует, без сомнения, признавать "киевских старожилых мещан". Эти хранили тогда ещё воспоминания о своих магдебургских правах[3] и своих предках, выезжавших, в силу тех прав, на днепровскую Иордань верхом на конях и с рушницами, которые они, по команде, то вскидывали на плечо, то опускали «товстым кинцем до чобота!» Захудалые потомки этой настоящей киевской знати именовали Стадникова «Штанниковым»; так, вероятно, на их вкус выходило больше «по-московски» или, просто, так было легче для их мягкого и нежного произношения.

Стадников пользовался в городе хорошею репутациею и добрым расположением; он был отличный стрелок и, как настоящий охотник, сам не ел дичи, а всегда её раздаривал. Поэтому известная доля общества была даже заинтересована в его охотничьих успехах. Кроме того, полковник был, что называется, «приятный собеседник». Он уже довольно прожил на своём веку; честно служил и храбро сражался; много видел умного и глупого и при случае умел рассказать занимательную историйку.

В рассказах Стадников всегда держался короткого, так сказать, лапидарного стиля[4], в котором прославился король баварский, но наивысшего совершенства, по моему мнению, достиг Степан Александрович Хрулёв[5].

Стадников, впрочем, и с вида был похож на Хрулёва, да имел и некоторые другие, сходные с ним, черты. Так, он, например, подобно Хрулёву, мог играть в карты без сна и без отдыха по целой неделе. Соперников по этой выносливости у него во всем Киеве не было ни одного, но были только два, достойные его сил, партнёра. Один из них был просто иерей, а другой - протоиерей. Первого из них звали Евфимием, а другого - Василием. Оба они были люди предобрые и пользовались в городе большою известностью, а притом обладали как замечательными силами физическими, так и дарами духовными. Но при всём том полковник далеко превосходил их в выносливости и однажды до того их спутал, что отец протоиереи, перейдя от карточного стола к совершению утреннего служения, не вовремя позабылся и, вместо положенного возгласа: «яко твоё царство», - возгласил причетнику: «пасс!»

Впрочем, в доброй компании, которая состояла из этих трёх милых людей, не только делали, что играли: случалось, что они иногда отрывались от карт для других занятий, например, закусывали и кое о чём говорили. Рассказывал, впрочем, по преимуществу, более один Стадников и, как некоторые примечали, он, будто бы, как рассказчик, не очень строго держался сухой правды, а немного "расцвечал" свои повествования, или, как по-охотницки говорится, немножко привирал, но ведь без этого и невозможно. Довольно того, что полковник делал это так складно и ладно, что вводную неправду у него было очень трудно отличать от действительной основы. Притом же Стадников был неуступчив и переспорить его было невозможно. Рассказывали, будто полковник победоносно выходил из всевозможных в этом роде затруднений до того, что его никто никогда не останавливал и ему не возражали; да это и было бесполезно. Один раз полковник ошибкой или по увлечению сказал, будто он имел где-то в степях ордынских овец, у которых было по пуду в курдюке, а некто, случившийся здесь, перехватил ещё более, что у его овец по пуду слишком... Полковник только посмотрел на смельчака и спросил с состраданием:

- Да, но что же такое было в хвостах у ваших овец?

- Разумеется, сало, - отвечал собеседник.

- Ага, то-то и есть! А у моих был воск!

Тем и покончил. Разумеется, с таким человеком спорить было невозможно, но слушать его приятно.

Говорить здесь любили о материях важных, и один раз тут при мне шла замечательная речь о министрах и царедворцах, причем все тогдашние вельможи были подвергаемы очень строгой критике; но вдруг усилием одного из иереев был выдвинут и высокопревознесён Николай Семёнович Мордвинов[6], который «один из всех» не взял денег с жидов и настоял на призыве евреев к военной службе, наравне со всеми прочими податными людьми в русском государстве.

История эта, сколько помню, излагалась тогда таким образом.

Когда государь Николай Павлович обратил внимание на то, что жиды не несут рекрутской повинности, и захотел обсудить это с своими советниками, то жиды подкупили, будто, всех важных вельмож и согласились советовать государю, что евреев нельзя брать в рекруты на том основании, что «они всю армию перепортят». Но не могли жиды задарить только одного графа Мордвинова, который был хоть и не богат, да честен, и держался насчёт жидов таких мыслей, что если они живут на русской земле, то должны одинаково с русскими нести все тягости и служить в военной службе. А что насчёт порчи армии, то он этому не верил. Однако евреи всё-таки от своего не отказывались и не теряли надежды сделаться как-нибудь с Мордвиновым: подкупить его или погубить клеветою. Нашли они какого-то одного близкого графу бедного родственника и склонили его за немалый дар, чтобы он упросил Мордвинова принять их и выслушать всего только «два слова»; а своего слова он им мог ни одного не сказать. Иначе, дали намек, что они всё равно, если не так, то иначе графа остепенят.

Бедный родственник соблазнился, принял жидовские дары и говорит графу Мордвинову:

- Так и так, вы меня при моей бедности можете осчастливить.

Граф спрашивает:

- Что же для этого надо сделать, какую неправду?

А бедный родственник отвечает:

- Никакой неправды не надо, а надо только, чтобы вы для меня два жидовские слова выслушали и ни одного своего не сказали. Через это, - говорит, - и вам собственный покой и интерес будет.

Граф подумал, улыбнулся и, как имел сердце очень доброе, то отвечал:

- Хорошо, так и быть, я для тебя это сделаю: два жидовские слова выслушаю и ни одного своего не скажу.

Родственник побежал к жидам, чтобы их обрадовать, а они ему сейчас же обещанный дар выдали настоящими золотыми лобанчиками, по два рубля семи гривен за штуку, только не прямо из рук в руки кучкой дали, а каждый лобанчик по столу, покрытому сукном, перешмыгнули, отчего с каждого золотого на четвертак золотой пыли соскочило и в их пользу осталось. Бедный же родственник ничего этого не понял и сейчас побежал себе домик купить, чтобы ему было где жить с родственниками. А жиды на другое же утро к графу и принесли с собою три сельдяных бочонка.

Камердинер графский удивился, с какой это стати графу селёдки принесли, но делать было нечего, допустил положить те бочонки в зале и пошёл доложить графу. А жиды, меж тем, пока граф к ним вышел, эти свои сельдяные бочонки раскрыли и в них срезь с краями полно золота. Все монетки новенькие, как жар горят, и биты одним калибром: по пяти рублей пятнадцати копеек за штуку.

Мордвинов вошёл и стал молча, а жиды показали руками на золото и проговорили только два слова: «Возьмите, - молчите», а сами с этим повернулись и, не ожидая никакого ответа, вышли.

Мордвинов велел золото убрать, а сам поехал в государственный совет и, как пришёл, то точно воды в рот набрал, - ничего не говорит... Так он молчал во всё время, пока другие говорили и доказывали государю всеми доказательствами, что евреям нельзя служить в военной службе. Государь заметил, что Мордвинов молчит, и спрашивает его:

- Что вы, граф Николай Семёнович, молчите? Для какой причины? Я ваше мнение знать очень желаю.

А Мордвинов будто отвечал:

- Простите, ваше величество, я не могу ничего говорить, потому что я жидам продался.

Государь большие глаза сделал и говорит:

- Этого быть не может.

- Нет, точно так, - отвечает Мордвинов: - я три сельдяные бочонка с золотом взял, чтобы ни одного слова правды не сказывать.

Государь улыбнулся и сказал:

- Если вам три бочонка золота дали за то, чтобы вы только молчали, сколько же надо было дать тем, которые взялись говорить?.. Но мы это теперь без дальних слов покончим.

И с этим взял со стола проект, где было написано, чтобы евреев брать в рекруты наравне с прочими, и написал: «быть по сему». Да в прибавку повелел ещё за тех, кои, если уклоняться вздумают, то брать за них трёх, вместо одного, штрафу.

Кажется, это построено слишком по австрийскому анекдоту, известному под заглавием: «одно слово министру...». Из этого давно сделана пьеска, которая тоже давно уже разыгрывается на театрах и близко знакома русским по превосходному исполнению Самойловым трудной мимической роли жида; но в то время, к которому относится мой рассказ, этот слух ходил повсеместно, и все ему вполне верили, и русские восхваляли честность Мордвинова, а евреи жестоко его проклинали.

Анекдот этот был целиком вспомянут в той задушевной беседе полковника Стадникова с иереями Василием и Евфимием, с которой начинается наш рассказ, и отсюда речь повели далее.

Не любивший делать в чём бы то ни было уступки, полковник не выдержал и сказал:

- Да, эта песня всем знакома, и давно вы её все дудите, а того никто не знает, что всё бы это ни к чему ещё не повело, если бы в это дело не вмешался еще один человек. - И неуступчивый полковник сейчас же пояснил, что Мордвинов настроил это дело только в теории, а на самом исполнении оно ещё могло погибнуть. И в этой своей, гораздо более важной, части оно спасено другим лицом, с которым Мордвинов, по справедливости, должен бы поделиться честью. Но как справедливости нет на земле, то этот достойный человек не только ничем не награжден, но даже остаётся в полнейшей неизвестности.

- А кто же это такой? - вопросили оба иерея.

- Это один простодушный кромчанин незнатного происхождения, по имени Симеон Машкин или Мамашкин, - судя по фамилии, должно быть, сын пылкой, но незаконной любви, которому я дал за всю его патриотическую услугу три гривенника, да и те ему впрок не пошли.

Отцы иереи вспомнили, как полковник спорил про бараньи курдюки, и сказали:

- Ну, это вы, вероятно, опять что-нибудь такое, из чего воск выйдет.

Но полковник отвечал, что это не воск, а история, и притом самая настоящая, самая правдивая история, которой ни за что бы не должно забыть неблагодарное потомство, ибо она свидетельствует о ясном уме и глубокой сообразительности человека из народа.

- Ну, так подавайте вашу историю и, если она интересна, мы её охотно послушаем.

- Да, она очень интересна, - сказал Стадников и, перестав тасовать карты, начал следующее повествование.

кантонист.jpgГЛАВА ВТОРАЯ

Весть, что еврейская просьба об освобождении их от рекрутства не выиграла, стрелою пролетела по пантофлевой почте во все места их оседлости. Тут сразу же и по городам, и по местечкам поднялся ужасный гвалт и вой. Жиды кричали громко, а жидовки ещё громче. Все всполошились и заметались как угорелые. Совсем потеряли головы и не знали, что делать. Даже не знали, какому богу молиться, которому жаловаться. До того дошло, что к покойному императору Александру Павловичу руки вверх все поднимали и вопили на небо:

- Ай, Александер, Александер, посмотри, що з нами твий Миколайчик робит!

Думали, верно, что Александр Павлович, по огромной своей деликатности, оттуда для них назад в Ильиной колеснице спустится и братнино слово «быть по сему» вычеркнет.

Долго они с этим, как угорелые, по школам и базарам бегали, но никого с неба не выкликали. Тогда все вдруг это бросили и начали, куда кто мог, детей прятать. Отлично, шельмы, прятали, так что никто не мог разыскать. А которым не удалось спрятать, те их калечили, - плакали, а калечили, чтобы сделать негодными.

В несколько дней всё молодое жидовство, как талый снег, в землю ушло или поверглось в отвратительные лихие болести. Этакой гадости, какую они над собой производили, кажется, никогда и не видала наша сарматская сторона. Одни сплошь до шеи покрывались самыми злокачественными золотушными паршами, каких ни на одной русской собаке до тех пор было не видано; другие сделали себе падучую болезнь; третьи охромели, окривели и осухоручели. Бретонские компрачикосы[7], надо полагать, даже не знали того, что тут умели делать. В Бердичеве были слухи, будто бы объявился такой доктор, который брал сто рублей за «прецепт», от которого «кишки наружу выходили, а душа в теле сидела». Во многих польских аптеках продавалось какое-то жестокое снадобье под невинным и притом исковерканным названием: «капель с датского корабля». От этих капель человек надолго, чуть ли не на целые полгода, терял владение всеми членами и выдерживал самое тщательное испытание в госпиталях.

(О таком же способе рассказывает в одном месте известный знаток солдатской жизни А.Ф. Погосский. Секрет этот знали и русские знахарки и обманывали им врачей с блистательным успехом - прим. авт.)

Всё это покупали и употребляли, предпочитая, кажется, самые ужасные увечья служебной неволе. Только умирать не хотели, чтобы не сокращать чрез то род израилев.

Набор, назначенный вскоре же после решения вопроса, с самого начала пошёл ужасно туго, и вскоре же понадобились самые крутые меры побуждения, чтобы закон, с грехом пополам, был исполнен. Приказано было за каждого недоимочного рекрута брать трёх штрафных. Тут уже стало не до шуток. Сдатчики набирали кое-каких, преимущественно, разумеется, бедняков, за которых стоять было некому. Между этими попадались и здоровенькие, так как у них, видно, не хватало средств, чтобы купить спасительных капель «с датского корабля». Иной, бывало, свёклой ноженьки вымажет или ободранный козий хвостик себе приткнёт, будто кишки из него валятся, но сейчас у него это вытащат и браво - лоб забреют, и служи Богу и Государю верой и правдой.

Со всеми возмутительными мерами побуждения кое-какие полукалеки, наконец, были забриты и началась новая мука с их устройством к делу. Вдруг сюрпризом начало обнаруживаться, что евреи воевать не могут. Здесь уже ваш Николай Семёнович Мордвинов никакой помощи нам оказать не мог, а военные люди струсили, как бы «не пошёл портеж в армии». Жидки же этого, разумеется, весьма хотели и пробовали привесть в действо хитрость несказанную.

кантонистГЛАВА ТРЕТЬЯ

Набрано было евреев в войска и взрослых, и малолеток, которым минуло будто уже двенадцать лет. Взрослых было немного сравнительно с малолетками, зато с ними возни было во сто раз более, чем с малолетками. Маленьких помещали в батальоны военных кантонистов, где наши отцы духовные, по распоряжению отцов-командиров, в одно мановение ока приводили этих ребятишек к познанию истин православной христианской веры и крестили их во славу имени господа Иисуса, а со взрослыми это было гораздо труднее, и потому их оставляли при всём их ветхозаветном заблуждении и размещали в небольшом количестве в команды.

Всё это была, как я вам сказал, самая препоганая калечь, способная наводить одно уныние на фронт. И жалостно, и смешно было на них смотреть, и поневоле думалось:

"Из-за чего и спор был? Стоило ли брать в службу таких козерогов, чтобы ими только фронт поганить?"

Само дело показывало, что надо их убирать куда-нибудь с глаз подальше. В большинстве случаев они и сами этого желали и сразу же, обняв умом своё новое положение, старались попадать в музыкантские школы или в швальни, где нет дела с ружьём. А от ружья пятились хуже, чем чёрт от поповского кропила, и вдруг обнаружили твёрдое намерение от настоящего военного ремесла совсем отбиться.

В этом роде и началась у нас могущественная игра природы, которой вряд ли быть бы выигранною, если бы на помощь государству не пришёл острый гений Семёна Мамашкина. Задумано это было очень серьёзно и, по несчастию, начало практиковаться как раз в той маленькой отдельной части, которою я тогда командовал, имея в своём ведении трёх жидовинов.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Я тогда был в небольшом чине и стоял с ротою в Белой Церкви. (Свой чин полковника Стадников почитал уже большим. Тогда на чины было поскупее нынешнего). Белая Церковь, как вам известно, это жидовское царство: всё местечко сплошь жидовское. Они тут имеют свою вторую столицу. Первая у них - Бердичев, а вторая, более старая и более загаженная, - Белая Церковь. У них это соответствует своего рода Петербургу и Москве. Так это и в жидовских прибаутках сказывается.

Жизнь в Белой Церкви, можно сказать, была и хорошая, и прескверная. Виден палац Браницких и их роскошный парк - Александрия. Река тоже прекрасная и чистая, Рось, которая свежит одним своим приятным названием, не говоря уже об её прозрачных водах. Воды эти текут среди таких берегов, которыми вволю налюбоваться нельзя, а в местечке такая жидовская нечисть, что жить невозможно. Всякий день, бывало, дегтярным мылом с ног до головы моешься, чтобы не покрыться паршами или коростой. Это - одна противность квартирования в жидовских местечках; а другая заключается в том, что как ни вертись, а без жидов тут совсем пропасть бы пришлось, потому что жид сапоги шьёт, жид кастрюли лудит, жид булки печёт, - всё жид, а без него ни «пру», ни «ну». Противное положение!

Офицеров со мною было три человека, да все, как говорят, с бычками. Один из них, всех постарше, был русский, по фамилии Рослов, из солдат, все Богу молился и каждое первое число у себя водосвятие правил. Жидов он за людей не считал. Другой был немец, по фамилии Фингершпилер, очень большой чистюля: снаружи все чистился, а изнутри, по собственному его выражению, «сохранял себя в спирту», т. е. был всегда пьян. В редкие минуты просветления, когда Фингершпилер случался без спиртного сохранения, он был очень скор на руку, но, впрочем, службист. Третий же, в чине прапорщика, только что был произведён из фендриков[8], в которые его сдали тётки, недовольные какими-то его семейными качествами. И он, и его тётки были русские, но за какое-то наказание или, может быть, для важности - судьба дала им иностранные фамилии и притом пресмешные. Из его собственной фамилии солдаты сделали «Полуферт», а тётки его назывались, кажется: одна - мадам Сижу, а другая - мадам Лежу. Ни в одном из этих господ я не имел настоящего помощника на предстоящий мне трудный подвиг, но прапорщик был мне всех вреднее. Полуферт имел отвратительные свойства. Это был аристократически глупый хлыщ и нестерпимый резонёр, а в то же время любил деньги и не страдал разборчивостью в средствах для их приобретения. Он даже занимал деньги у фельдфебеля и не отдавал их ему в срок, но любил делать дамам презенты и сопровождал их стихами своего сочинения. Но что было для меня всего непереноснее в этом человеке - это его ужасная привычка говорить по-французски, тогда как он, несмотря на свою полуфранпузскую фамилию, не знал ни одного слова на этом языке. На день, на два - это смешно, но в долготе дней, на летнем постое, такая штука нервного человека в гроб уложить может. Службою Полуферт занимался мало, а больше всего рисовал родословное дерево с длинными хворостинами, на которых он рассаживал в кружках каких-то перепёлок с коронами на макушках. Это всё были его предки, через которых он имел твёрдое намерение доказать своё прямое родство с какою-то княжескою линиею от Бурбонских блюдолизов. Тут же были и m-me Сижу и m-me Лежу.

Полуферту очень хотелось быть князем, и то с корыстною целью, чтобы жениться в Москве на какой-нибудь богатой купчихе. Пока он искал тридцати тысяч взаймы, чтобы дать кому-то в герольдии за утверждение его в княжестве; но только у нас-то ни у кого таких денег не было, и он твердил себе на ветер:

- Муа же сюи юн пренс![9]

Это «пренс» было для него самое главное в жизни, а между тем, при ханжестве одного офицера и пьянстве другого, этот Полуферт был моим самым надёжным помощником в то роковое время, когда мне в роту были присланы три новобранца-жидовина, из которых от каждого можно было прийти в самое безнадёжное отчаяние. Попробую их вам представить.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Один из трёх первозванных жидов, мною полученных, был рыжий, другой - чёрный или вороной, а третий - пёстрый или пегий. По последнему прошла какая-то прелюбопытная игра причудливой природы: у него на голове были три цвета волос и располагались они, не переходя из тона в тон с какою-нибудь постепенностью, а прямо располагались пёстрыми клочками друг возле друга. Вся его башка была как будто холодильный пузырь из шотландской клеёнки - вся пёстрая. Особенно чуден был хохол - весь седой, отчего этот жидовин имел некоторым образом вид чёрта, каких пишут наши благочестивые изографы на древних иконах.

Словом, из всех трёх, что ни портрет - то рожа, но каждый антик в своём роде; так, например, у рыжего физия была прехитрая и презлая, и, к тому же, он заикался. Чёрный смотрел дураком и на самом деле был не умён или, по крайней мере, все мы так думали до известного случая, когда мудрец Мамашкин и в нём ум отыскал. У этого брюнета были престрашной толщины губы и такой жирный язык, что он во рту не вмещался и всё наружу лез. Одно то, чтобы выучить этого франта язык за губы убирать, невесть каких трудов стоило, а к обучению его говорить по-русски мы даже и приступать не смели, потому что этому вся его природа противилась, и он, при самых усиленных стараниях что-нибудь выговорить, мог только плеваться. Но третий, пегий или пёстрый, имел безобразие, которое меня даже к нему как-то располагало. Это был человек удивительно плоскорожий, с впалыми глазами и одним только жидовским носом навыкате; но выражение лица имел страдальческое и притом он лучше всех своих товарищей умел говорить по-русски.

Летами этот пегий был старше товарищей: тем двум было этак лет по двадцати, а пегому, хотя значилось двадцать четыре года, но он уверял, будто ему уже есть лет за тридцать. В эти годы жидов уже нельзя было сдавать в рекруты, но он, вероятно, был сдан на основании присяжного удостоверения двенадцати добросовестных евреев, поклявшихся всемогущим Еговою, что пегому только двадцать четыре года.

Клятвопреступничество тогда было в большом ходу и даже являлось необходимостью, так как жиды или совсем не вели метрических книг, либо предусмотрительно пожгли их, как только заслышали, «що з ними Миколайчик зробыт». Без книг лета их стали определять по так называемому присяжному разысканию. Соберут, бывало, двенадцать прохвостов, приведут их к присяге с незаметным нарушением форм и обрядов, - и те врут, что им закажут. Кому надо назначить сколько лет, столько они и покажут, а власти обязаны были им верить... Смех и грех!

Так, бывало, и расхаживают такие шайки присяжных разбойников, всегда числом по двенадцати, сколько закон требует для несомненной верности, и при них всегда, как при артели, свой рядчик, который их водит по должностным лицам и осведомляется:

- Чи нема чого присягать?

Отвратительнейшее растление, до какого едва ли кто иной доходил, и всё это, повторяю, будучи прикрыто именем всемогущего Еговы, принималось русскими властями за доказательство и даже протежировалось...

Так был сдан и мой пегий воин, которого имя было Лейзер, или по-нашему, - Лазарь.

И имя это чрезвычайно ему шло, потому что он весь, как я вам говорю, был прежалкий и внушал к себе большое сострадание.

Всегда этот Лазарь был смирен и безответен; всегда смотрел прямо в глаза, точно сейчас высеченный пудель, который старается прочитать в вашем взгляде: кончена ли произведённая над ним экзекуция или только рука у вас устала и по малом её отдыхе, начнётся новое продолжение.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пегий был дамский портной и, следуя влечению природы, принёс с собою из мира в команду свою портновскую иглу с вощёной ниткой и ножницы, и немедленно же открыл мастерскую и пошёл всей этой инструментиной действовать.

Более он производил какие-то «фантазии» - из старого делал новое, потому что тогда в провинции в моду вошли какие-то этакие особенные мантилии, которые назывались «палантины». Забавная была штука: фасон - совершенно как будто мужские панталоны, - так это и носили: назади за спиною у дамы словно огузье треплется, а наперёд, через плечи, две штанины спущены. Пресмешно, точно солдат, который штаны вымыл и домой их несёт, чтобы на ветерке сохли. И сходство это солдатами было замечено и вело к некоторым неприятностям, которым я должен был положить конец весьма энергическою мерою.

Вымоет, бывало, солдат на реке свои белые штаны, накинет их на плечи палантином и идёт. А один до того разрезвился, что, встретясь с становихой, присел ей по-дамски и сказал:

- Кланяйтесь бабушке и поцелуйте ручку.

Становой на это пожаловался, и я солдатика велел высечь.

Лазарь отлично строил эти палантины из старых платьев и нарядил в них всех белоцерковских пань и панянок. Но, впрочем, говорили, что он тоже и новые платья будто хорошо шил. Я в этом, разумеется, не знаток, но меня удивляло его досужество - как он добывал для себя работу и где находил место её производить? Тоже удивительна мне была и цена, какую он брал за своё артистическое искусство: за целое платье он брал от четырёх до пяти злотых, т. е. шестьдесят или семьдесят пять копеек. А палантины прямо ставил по два злота за штуку и притом половину из этого ещё отдавал фельдфебелю или, по-ихнему – «подфебелю», чтобы от него помехи в работе не было, а другую половину посылал куда-то в Нежин или в Каменец семейству «на воспитание ребёнков и прочего семейства».

«Ребёнков» у него было, по его словам, что-то очень много, едва ли не «семь штуков», которые «все себе имеют желудки, которые кушать просят».

Как не почтить человека с такими семейными добродетелями, и мне этого Лазаря, повторяю вам, было очень жалко, тем больше, что, обиженный от своего собственного рода, он ни на какую помощь своих жидов не надеялся и даже выражал к ним горькое презрение, а это, конечно, не проходит даром, особенно в роде жидовском.

Я его раз спросил:

- Как ты это, Лазарь, своего рода не любишь?

А он отвечал, что добра от них никакого не видел.

- И в самом деле, - говорю я, - как они не пожалели, что у тебя семь «ребёнков» и в рекруты тебя отдали? Это бессовестно.

- Какая же, - отвечает он, - у наших жидов совесть?

- Я, мол, думал, что, по крайности, хоть против своих они чего-нибудь посовестятся, ведь вы все одной веры.

Но Лазарь только рукой махнул.

- Неужели, - спрашиваю, - они уж и Бога не боятся?

- Они, - говорит, - его в школе запирают.

- Ишь, какие хитрые!

- Да, хитрее их, - отвечает, - на свете нет.

Таким образом, если замечаете, мы с этим пегим рекрутом из жидов даже как будто единомыслили и пришли в душевное согласие, и я его очень полюбил и стал лелеять тайное намерение как-нибудь облегчить его, чтобы он мог больше зарабатывать для своих «ребёнков».

Даже в пример его своим ставил как трезвого и трудолюбивого человека, который не только сам постоянно работает, но и обоих своих товарищей к делу приспособил: рыжий у него что-то подшивал, а чёрный губан утюги грел да носил.

В строю они учились хорошо; фигуры, разумеется, имели неважные, но выучились стоять прямо и носки на маршировке вытягивать, как следует, по чину Мельхиседекову[10]. Вскоре и ружьём стали артикул выкидывать, - словом всё, как подобало; но вдруг, когда я к ним совсем расположился и даже сделался их первым защитником, они выкинули такую каверзу, что чуть с ума меня не свели. Измыслили они такую штуку, что ею всю мудрую стойкость Мордвинова чуть под плотину не выбросили, если бы не спас дела Мамашкин.

Вдруг все мои три жида начали «падать»!

Всё исполняют как надо: и маршировку, и ружейные приёмы, а как им скомандуют: «пали!» - они выпалят и повалятся, ружья бросят, а сами ногами дрыгают...

И заметьте, что ведь это не один который-нибудь, а все трое: и вороной, и рыжий, и пегий... А тут точно назло, как раз в это время, получается известие, что генерал Рот[11], который жил в своей деревне под Звенигородкою, собирается объехать все части войск в местах их расположения и будет смотреть, как обучены новые рекруты.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рот - это теперь для всех один звук, а на нас тогда это имя страх и трепет наводило. Рот был начальник самый бедовый, каких не дай господи встречать: человек сухой, формалист, желчный и злой, притом такая страшная придира, что угодить ему не было никакой возможности. Он всех из терпения выводил, и в подведомых ему частях тогда того только и ждали, что его кто-нибудь прикончит по образу графа Каменского или Аракчеевской Настьки[12]. Был, например, такой случай, что один ремонтёр, человек очень богатый, подержал пари, что он избежит от Рота всяких придирок, и в этом своём усердии ремонтёр затратил на покупку лошадей много своих собственных денег и зато привёл таких превосходных коней, что на любой императору сесть не стыдно. Особенно между ними одна всех восхищала, потому что во всех статьях была совершенство. Но Рот, как стал смотреть, так у всех нашёл недостатки и всех перебраковал. А как дошло дело до этой самой лучшей, тут и вышла история.

Вывели эту лошадушку, а она такая весёлая, точно барышня, которая сама себя показать хочет: хвост и гриву разметала и заржала.

Рот к этому и придрался:

- Лошадь, - говорит, - хороша, а голос у неё скверный.

Тут ремонтёр уже не выдержал.

- Это, - говорит, - ваше высокопревосходительство, оттого, что «рот» скверен.

Анекдот этот тогда разошёлся по всей армии.

Генерал понял, рассердился, а ремонтёра в отставку выгнал.

С этаким-то, прости господи, чёртом мне надо было видеться и представлять ему падучих жидов. А они, заметьте, успели уже произвести такой скандал, что солдаты их зачислили особою командою и прозвали «Жидовская кувыркаллегия».

Можете себе представить, каково было моё положение! Но теперь извольте же прослушать, как я из него выпутался.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Разумеется, мы всячески бились отучить наших жидков от «падежа», и труды эти составляют весьма характерную историю.

Самый первый одобрительный приём в строю тогдашнего времени был хороший материальный окрик и два-три лёгких угощения шато-скуловоротом. Это подносилось не в счёт абонемента, а потом следовало поднятие казённых хвостиков у мундира за фронтом и, наконец, настоящие розги в обширной пропорции. Всё это и было испробовано как следует, но не помогло: опять чуть скомандуют «пали» - все три жидовина с ног валятся.

Велел я их очень сильно взбрызнуть, и так сильно сбрызнули, что они перестали шить сидя, а начали шить лёжа на животах, но всё-таки при каждом выстреле падают.

Думаю: давай я их попробую какими-нибудь трогательными резонами обрезонить.

Призвал всех троих и обращаю к ним своё командирское слово:

- Что это, - говорю, - вы такое выдумали - падать?

- Сохрани Бог, ваше благородие, - отвечает пегий: - мы ничего не выдумываем, а это наша природа, которая нам не позволяет палить из ружья, которое само стреляет.

- Это ещё что за вздор!

- Точно так, отвечает: - потому Бог создал жида не к тому, чтобы палить из ружья, ежели которое стреляет, а мы должны торговать и всякие мастерства делать. Мы ружьём, которое стреляет, все махать можем, а стрелять, если которое стреляет, - мы этого не можем.

- Как так «которое стреляет»? Ружьё всякое стреляет, оно для того и сделано.

- Точно так, - отвечает он: - ружьё, которое стреляет, оно для того и сделано.

- Ну, так и стреляйте.

Послал стрелять, а они опять попадали.

кантонист.jpgГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чёрт знает, что такое! Хоть рапорт по начальству подавай, что жиды по своей природе не могут служить в военной службе.

Вот тебе и Мордвинов и вся его победа над супостатом!

Срам и досада! И стало мне казаться, что надо мною даже свои люди издеваются и подают мне насмешливые советы.

- Пороны уже, - говорю, - они достаточно.

- Выпороть, - говорит, - еще их «на-бело» и окрестить. Тогда они иной дух примут.

Но отец-батюшка, который там был, сомневался и говорил, что крещение, пожалуй, не поможет, а он иное советовал.

- Надо бы, - говорит, - выписать из Петербурга протоиерейского сына, который из духовного звания в техноложцы вышел.

- Что же, - говорю, - тут техноложец может сделать?

- А он, - говорит, - когда в прошлом году к отцу в гости приезжал, то для маленькой племянницы, которая ходить не умела, такие ходульные креслица сделал, что она не падала.

- Так это вы хотите, чтобы и солдаты в ходульных креслицах ходили?

И только ради сана его не обругал материально, а послал его ко всем чертям мысленно.

А тут Полуферт приходит и говорит, что будто точно такая же кувыркаллегия началась и в других частях, которые стояли в Василькове, в Сквире и в Тараще.

- Я, даже, говорит, - "пар сет оказиен" и стихи написал: вот "экутэ", пожалуйста[13].

И начинает мне читать какую-то свою рифмованную окрошку из слов жидовских, польских и русских.

Целым этим стихотворением, которое я немного помню, убедительно доказывалось, что евреям не следует и невозможно служить в военной службе, потому что, как у моего поэта было написано:

Жид, который привык торговать
Люкем и гужалькем,
Ляпсардак класть на спину
И подпирацься с палькем;
Жид, ктурый, як се уродзил,
Нигде по воде без мосту не ходзил.

И так далее, всё «который», да «ктурый», и в результате то, что жиду никак нельзя служить в военной службе.

- Так что же по-вашему с ними делать?

- Перепасе люи дан отр режиман[14].

- Ага? «перепасе...» А вы, говорю, напрасно им заказываете палантины для ваших «танте» шить.

Полуферт сконфузился и забожился.

- Нон, дьо ман гард, - говорит, - я это просто так, а ву ком вуле ву, и же ву зангаже в цукерьню[15] - выпьемте по рюмочке высочайше утвержденного.

Я, разумеется, не пошел.

Досада только, что чёрт знает, какие у меня помощники, даже не с кем посоветоваться: один глуп, другой пьян без просыпа, а третий только поэзию разводит, да что-то каверзит.

Но у меня был денщик-хохол из породы этаких Шельменок; он видит мое затруднение и говорит:

- Ваше благородие, осмеливаюсь я вашему благородию доложить, что как ваше благородие с жидами ничего не зробите, почему що як ваше благородие из Россыи, которые русские люди к жидам непривычные.

- А ты, привычный, что ты мне посоветуешь?

- А я, - отвечает, - тое вам присоветую, що тут треба поляка приставить; есть у нас капральный из поляков, отдайте их тому поляку, - поляк до жида майстровитее.

Я подумал:

- А и справды попробовать! поляки их круто донимали.

Поляк этот был парень ловкий и даже очень образованный; он был из шляхты, не доказавшей дворянства, но обладал сведениями по истории и однажды пояснял мне, что есть правление, которое называется республика, и есть другое - республиканция. Республика - это выходило то, где «есть король и публика, а республиканция, где нет королю ваканции».

Велел я позвать к себе этого образованного шляхтича и говорю ему:

- Ведь ты, братец, поляк?

- Действительно так, - отвечает, - римско-католического исповедания, верноподданный его императорского величества.

- Ты, говорят, - отлично знаешь евреев?

- Еще как маленький был, то их тогда горохом да клюквой стрелял для испугания.

- Знаешь ты, какую у нас жиды досаду делают, - падают. Не можешь ли ты их отучить?

- Со всем моим удовольствием.

- Ну, так я отдаю их на твою ответственность. Делай с ними что знаешь, только помни, что они уже до сих пор и начерно и набело выпороны, так что даже сидеть не могут, а лёжа на брюхе работают.

- Это, - отвечает, - ничего, не суть важно: жид поляка не обманет.

- Ну, иди и делай.

- Счастливо оставаться, - говорит, - и завтра же узнаете, что Господь Бог и поляка недаром создал.

- Хорошо, - говорю, - доказывай.

На другой день иду посмотреть, как мои жидки обретаются, и вижу, что все они уже не сидят и не лежат на брюхе, а стоя шьют.

- Отчего, - спрашиваю, - вы стоя шьете? разве вам так ловко?

- Никак нет, - совсем даже неловко, - отвечают.

- Так отчего же вы не садитесь?

- Невозможно, - отвечают, - потому - мы с этой стороны пострадали.

- Ну, так, по крайней мере, хоть лёжа на брюхе шейте.

- Теперь и так, - говорят, - невозможно, потому что мы и с этой стороны тоже пострадали.

Поляк их, извольте видеть, по другой стороне отстрочил. В этом и было всё его тонкое доказательство, зачем Бог поляка создал; а жидовское падение всё-таки и после этого продолжалось.

Узнал я, что мой Шельменко нарочно поляка подвёл, и посадил их обоих на хлеб на воду, а сам послал за поручиком Фингершпилером и очень удивился, когда тот ко мне почти в ту же минуту явился и совсем в трезвом виде.

«Вот, думаю, немец их достигнет».

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

- Очень рад, - говорю, - что могу вас видеть и совсем свежего.

- Как же, капитан, - отвечает, - я уже очень давно, даже ещё со вчерашнего дня, совсем ничего не пью.

- Ну, вот видите ли, - говорю, - это мне очень большая радость, потому что я терплю смешную, но неодолимую досаду: вы знаете, у нас во фронте три жида, очень смирные люди, но должно быть отбиться от службы хотят - всё падают. Вы - немец, человек твёрдой воли, возьмитесь вы за них и одолейте эту проклятую их привычку.

- Хорошо, - говорит, - я их отучу.

Учил он их целый день, а на следующее утро опять та же история: выстрелили и попадали.

Повёл их немец доучивать, а вечером я спрашиваю вестового:

- Как наши жиды?

- Живы, - говорит, - ваше благородие, а только ни на что не похожи.

- Что это значит?

- Не могу знать для чего, ваше благородие, а ничего распознать нельзя.

Обеспокоился я, не случилось ли чего чересчур глупого, потому что с одной стороны они всякого из терпения могли вывести, а с другой - уже они меня в какую-то меланхолию вогнали и мне так и стало чудиться - не нажить бы с ними беды.

Оделся я и иду в их закуту; но, ещё не доходя, встречаю солдата, который от них идёт, и спрашиваю:

- Живы жиды?

- Как есть живы, ваше благородие.

- Работают?

- Никак нет, ваше благородие.

- Что же они делают?

- Морды вверх держат.

- Что ты врёшь, - зачем морды вверх держат?

- Очень морды у них, ваше благородие, поопухли, как будто пчёлы изъели, и глаз не видать; работать никак невозможно, только пить просят.

- Господи! - воскликнул я в душе своей, - да что же за мука такая мне ниспослана с этими тремя жидовинами; не берёт их ни таска, ни ласка, а между тем того и гляди, что переломить их не переломишь, а либо тот, либо другой изувечит их.

И уже сам я в эти минуты был против Мордвинова.

- Гораздо лучше, - думаю, - если бы их в рекруты не брали.

Вхожу в таком волнении где были жиды, и вижу - действительно, все они трое сидят на коленях, а руками в землю опираются и лица кверху задрали.

Но, боже мой, что это были за лица! Ни глаз, ни рта - ничего не рассмотришь, даже носы жидовские и те обесформились, а всё вместе скипелось и слилось в одну какую-то безобразную, сине-багровую нашлёпку. Я просто ужаснулся и, ничего не спрашивая, пошёл домой, понуря голову.

Но тут-то, в момент величайшего моего сознания своей немощи, и пришла ко мне помощь нежданная и необыкновенно могущественная.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вхожу я в свою квартиру, которая была заперта, после посаждения под арест Шельменки, и вижу - на полу лежит довольно поганенький конвертик и подписан он моему благородию с обозначением слова «секрет».

Всё надписание сделано неумелым почерком, вроде того, каким у нас на Руси пишут лавочные мальчишки. Способ доставки мне тоже понравился - подмётный, т. е. самый великорусский.

Письмо, очевидно, было брошено мне в окно тем обычным путем, которым в старину подбрасывались изветы о «слове и деле», а поныне возвещается о красном петухе и его детях.

Ломаю конверт и достаю грязноватый листок, на котором начинается сначала долгое титулование моего благородия, потом извинения о беспокойстве и просьбы о прощении, а затем такое изложение: «осмеливаюсь я вам доложить, что как после телесного меня наказания за дамскую никсу (т. е. книксен), лежал я всё время в обложной болезни с нутренностями в киевском вошпитале и там дают нашему брату только одну булычку и несчастной суп, то очень желамши чёрного христианского хлеба, задолжал я фершалу три гривенника и оставил там ему в заклад сапоги, которые получил с богомольцами из своей стороны, из Кром, заместо родительского благословения. А потому прибегаю к вашему благородию как к командеру за помощью нет ли в царстве вашего благородия столько милосердных денежек на выкуп моего благословения для обуви ног, за что вашему благородию всё воздаст Бог в день страшного своего пришествия, а я, в ожидании всей вашей ко мне благоволении, остаюсь по гроб жизни вашей роты рядовой солдат, Семеон Мамашкин».

Тем и кончилась страница «секрета», но я был так благоразумен, что, несмотря на подпись, заключающую письмо, перевернул листок и на следующих его страницах нашёл настоящий «секрет». Пишет мне далее господин Мамашкин нижеследующее:

«А что у нас от жидов по службе, через их падение начался обегдот[16] и вашему благородию есть опасение, что через то может последовать портёж по всей армии, то я могу все эти кляверзы уничтожить».

Прочёл я ещё это письмо, и, сам не знаю почему, оно мне показалось серьёзным.

Только немало меня удивило, что я всех своих солдат отлично знаю и в лицо и по имени, а этого Семеона Мамашкина будто не слыхивал и про какую он дамскую никсу писал - тоже не помню. Но как раз в это время заходит ко мне Полуферт и напоминает мне, что это тот самый солдатик, который, выполоскав на реке свои белые штаны, надел их на плечи и, встретясь с становихою, сделал ей реверанс и сказал: «кланяйтесь бабушке и поцелуйте ручку». За это мы его в успокоение штатских властей посекли, а потом он, от какого-то другого случая был болен и лежал в лазарете.

Впрочем, Полуферт рекомендовал мне этого Мамашкина как человека крайне легкомысленного.

- Муа же ле коню бьен, - говорил Полуферт; - сет бет Мамашкин: он у меня в взводе и, - ву саве, - иль мель боку[17], и всё просит себе «хлеба насупротив человеческого положения».

- Пришлите его, пожалуйста, ко мне; я хочу его видеть.

- Не советую, - говорит Полуферт.

- А почему?

- Пар се ке же ву ди - иль мель боку.

- Ну, «мель» не «мель», а я его хочу выслушать. И с этим кликнул вестового и говорю:

- Слетай на одной ноге, братец, в роту, позови ко мне из второго взвода рядового Мамашкина.

А вестовой отвечает:

- Он здесь, ваше благородие.

- Где здесь?

- В сенях, при кухне, дожидается.

- Кто же его звал?

- Не могу знать, ваше благородие, сам пришёл, - говорит, будто известился в том, что скоро требовать будут.

- Ишь, - говорю, - какой торопливый, времени даром не тратит.

- Точно так, - говорит, - он уже щенка вашего благородия чистым дёгтем вымазал и с золой отмыл.

- Отлично, - думаю, - я всё забывал приказать этого щенка отмыть, а мосье Мамашкин сам догадался, значит - практик, а не то что «иль мель боку», и я приказал Мамашкина сейчас же ввести.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Входит этакий солдатик чистенький, лет двадцати трех-четырех, с маленькими усиками, бледноват немножко, как бывает после долгой болезни, но карие маленькие глазки смотрят бойко и сметливо, а в манере не только нет никакой робости, а, напротив, даже некоторая простодушная развязность.

- Ты, - говорю, - Мамашкин, есть очень сильно желаешь?

- Точно так, - отвечает, - очень сильно желаю.

- А все-таки нехорошо, что ты родительское благословение проел.

- Виноват, ваше благородие, удержаться не мог, потому дают, ваше благородие, всё одну булочку да несносный суп.

- А всё же, - говорю, - отец тебя не похвалит.

Но он меня успокоил, что у него нет ни отца, ни матери.

- Тятеньки, - говорит, - у меня совсем и в заводе не было, а маменька померла, а сапоги прислал целовальник из орловского кабака, возле которого Мамашкин до своего рекрутства калачи продавал. Но сапоги были важнейшие: на двойных передах и с поднарядом[18].

- А какой, - говорю, - ты мне хотел секрет сказать об обегдоте?

- Точно так, - отвечает, а сам на Полуферта смотрит.

Я понял, что, по его мнению, тут «лишние бревна есть», и без церемонии послал Полуферта исполнять какое-то порученьишко, а солдата спрашиваю:

- Теперь можешь объяснить?

- Теперь могу-с, - отвечает: - евреи в действительности не по природе падают, а делают один обегдот, чтобы службы обежать.

- Ну, это я и без тебя знаю, а ты какое средство против их обегдота придумал?

- Всю их хитрость, ваше благородие, в два мига разрушу.

- Небось, как-нибудь ещё на иной манер их бить выдумал?

- Боже сохрани, ваше благородие! решительно без всякого бойла; даже без самой пустой подщёчины.

- То-то и есть, а то они уже и без тебя и в хвост и в голову избиты... Это противно.

- Точно так, ваше благородие, - человечество надо помнить: я, рассмотрев их, видел, что весь спинкой календарь до того расписан, что открытку поднять невозможно. Я оттого и хочу их сразу от всего страданья избавить.

- Ну, если ты такой добрый и надеешься их без битья исправить, так говори, в чём твой секрет?

- В рассуждении здравого рассудка.

- Может быть, голодом их морить хочешь?

Опять отрицается.

- Боже, - говорит, - сохрани! пускай себе что хотят едят: хоть свой рыбный суп, хоть даже говяжий мыштекс[19], - что им угодно.

- Так мне, - говорю, - любопытно: чем же ты их хочешь донять?

Просит этого не понуждать его открывать, потому что так уже он поладил сделать всё дело в секрете. И клянётся, и божится, что никакого обмана нет и ошибки быть не может, что средство его верное и безопасное. А чтобы я не беспокоился, то он кладёт такой зарок, что если он нашу жидовскую кувыркаллегию уничтожит, то ему за это ничего, окромя трех гривенников на выкуп благословенных сапогов не нужно, «а если повторится опять тот самый многократ, что они упадут», то тогда ему, господину Мамашкину, занести в спинной календарь двести палок.

Пари, как видите, для меня было совсем беспроигрышное, а он кое-чем рисковал.

Я задумался и, как русский человек, заподозрил, что землячок какою ни на есть хитростью хочет с меня что-то сорвать.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Посмотрел я на Мамашкина в упор и спрашиваю:

- Что же тебе, может быть, расход какой-нибудь нужен?

- Точно так, - говорит, - расход надо беспременно.

- И большой?

- Очень, ваше благородие, значительный.

Ну, лукавь, думаю, лукавь, - откройся скорее, - на сколько ты замахнулся отца-командира объегорить.

- Хорошо, - говорю, - я тебе дам сколько надо, - и для вящего ему соблазна руку к кошельку протягиваю, но он заметил мое движение и перебивает:

- Не извольте, ваше благородие, беспокоиться, на такую неткаль не надо ничего из казны брать, - мы сею статьёю так раздобудемся. Мне позвольте только двух товарищей - Петрова да Иванова с собой взять.

- Воровства делать не будете?

- Боже сохрани! займём что надо, и как всё справим, так в исправности назад отдадим.

Убеждаюсь, что человек этот не стремится с меня сорвать, а хочет произвести свой полезный для меня и евреев опыт собственными средствами, и снова чувствую к нему доверие и, разрешив ему взять Петрова и Иванова, отпускаю с обещанием, если опыт удастся, выкупить его благословенные сапоги.

А как всё это было вечеру сущу, то сам я, мало годя, лёг спать и заснул скоро и прекрепко.

Да! - позабыл вам сказать, что весьма важно для дела: Мамашкин, после того, как я его отпустил, пожелав мне «счастливо оставаться», выговорил, чтобы обработанные Фингершпилером евреи были выпущены из-под запора на «вольность вольдуха», дабы у них морды поотпухли. Я на это соблаговолил и даже ещё посмеялся: - откуда он берёт такое красноречие, как «вольность вольдуха», а он мне объяснил, что все разные такие хорошие слова он усвоил, продавая проезжим господам калачи.

- Ты, брат, способный человек, - похвалил я его и лёг спать, по правде сказать, ничего от него не ожидая.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Во сне мне снился Полуферт, который всё выпытывал, что говорил мне Мамашкин, и уверял, что «иль мель боку», а потом звал меня «жуе о карт императорского воспитательного дома»[20], а я его прогонял. В этом прошла у меня украинская ночь; и чуть над Белой Церковью начала алеть слабая предрассветная заря, я проснулся от тихого зова, который нёсся ко мне в открытое окно спальни.

Это будил меня Мамашкин.

Слышу, что в окно точно любовный шёпот веет:

- Вставайте, ваше благородие, - всё готово.

- Что же надо сделать?

- Пожалуйте на ученье, где всегда собираемся.

А собирались мы на реке Роси, за местечком, в превосходном расположении. Тут и лесок, и река, и просторный выгон.

Было это немножко рано, но я встал и пошёл посмотреть, что мой Мамашкин там устроил.

Прихожу и вижу, что через всю реку протянута верёвка, а на ней держатся две лодки, а на лодках положена кладка в одну доску. А третья лодка впереди в лозе спрятана.

- Что же это за флотилия? - спрашиваю.

- А это, - говорит, - ваше благородие, «снасть». Как ваше благородие скомандуете ружья зарядить на берегу, так сейчас добавьте им команду: «налево кругом», и чтобы фаршированным маршем на кладку, а мне впереди; а как жиды за мною взойдут, так – «оборот лицом к реке», а сами сядьте в лодку, посередь реки к нам визавидом[21] станьте и дайте команду: «пли». Они выстрелят и ни за что не упадут.

Посмотрел я на него и говорю.

- Да ты, пожалуй, три гривенника стоишь.

И как люди пришли на ученье, - я всё так и сделал, как говорил Мамашкин, и представьте себе - жид ведь в самом деле ни один не упал! Выстрелили и стоят на досточке, как журавлики.

Я говорю: «Что же вы не падаете?»

А они отвечают «Мозе, ту глибоко».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Мы не вытерпели и спросили полковника:

- Неужто тем и кончилось?

- Никогда больше не падали, - отвечал Стадников: - и всё как рукой сняло. Сейчас же, по всем трактам к Василькову, Сквире и Звенигородке, все, во едином образе, видели, как проезжал верхом какой-то «жид каштановатый, конь сивый, бородатый», - и кувыркаллегия повсеместно сразу кончилась. Да и нельзя иначе: ведь евреи же люди очень умные: как они увидели, что ни шибком да рывком, а настоящим умом за них взялись, - они и полно баловаться. Даже благодарили, что, говорят, «теперь наши видят, что нам нельзя было не служить». Ведь они больше своих боятся. А вскоре и «Рвот» приехал, и орал, орал: «заппаррю... закккаттаю!» а уж к чему это относилось, того, чай, он и сам не знал, а за жидов мы от него даже получили отеческое «благгодарррю!», которое и старались употребить на улучшение солдатского приварка, - только не очень наварно выходило

- Ну, а что же за все это было Мамашкину?

- Я ему выдал три гривенника на благословенные сапоги и четвёртый гривенник прибавил за сбор этой снасти его собственными средствами. Он ведь всё это у жидов же и позаимствовал: и лодки, и доски, и верёвки - надо было потом всё это честно возвратить собственникам, чтобы никто не обижался. Но этот гривенник всё и испортил: - не умели дурачки разделить десять на три без остатка и всё у жида в шинке пропили

- А благословенные сапоги?

- Вероятно, так и пропали. Ну, да ведь когда дело государственных вопросов касается, тогда частные интересы не важны.

ПРИМЕЧАНИЯ

Лесков Николай Семёнович, Собрание сочинений в 12 т. М., Правда, 1989; Том 7, с. 123-148. OCR: sad369 (г. Омск). Впервые рассказ вышел под заголовком «Жидовская кувырколлегия. Повесть. Об одном кромчанине и о трех жидовинах», Газета А. Гатцука, 1882, NoNo 33 - 36. С изменённым заглавием вошло в сборник «Святочные рассказы» (1886).

История о безуспешной попытке подкупить генерала Н.С. Мордвинова - см.: «Собрание анекдотов из жизни государей, князей, министров...», т. 1, СПб., 1886, стр. 139.

[1] ...на святках после больших еврейских погромов. - в 1881 году, после убийства Александра II, в разных местах России возникали выступления против "инородцев"

Первая еврейская террористическая война в России началась с создания в 1868 году в Петербурге будущим «русским» «почвенником» студентом Военно-Медицинской Академии Мардыхаем (Марком) Натансоном (1849-1919) вместе со своими друзьями А. Либерманом, М. Лилиенблюмом, П. Аксельродом, А. Эпштейн, Гольденбергом и пр. тайной антиправительственной организации под названием «Общество еврейских социалистов».
Но поднимавших на бунт против власти настырных кучерявых «почвенников» «несознательные» русские крестьяне били, изгоняли, спускали на них собак и сдавали в полицию. В конце концов эти безуспешные эксперименты еврейским террористам надоели, они от них отказались и перешли непосредственно к террору, надеясь, что именно массовый террор ускорит возгорание революции. На этом кровавом поприще некоторые успехи натансовцев чередовались с крупными неудачами, российская полиция не дремала, например в 1871 году полиция арестовала группу еврейских террористов во главе с Гольденбергом.
После чего, как открыто писала писала в своих мемуарах (изданы в 1922г.) террористка В.Н. Фигнер (1852—1942), для дальнейших террористических актов специально оболванивали, вербовали глупую русскую молодёжь, которую посылали на смерть, чтобы скрыть организаторов и не возбуждать «еврейский вопрос» - антисемитизм. В своих мемуарах террористы хвастались, что именно в этот период почти ежемесячно убивали какого-то российского чиновника: «Не проходило месяца в 1878 и начале 79 г., без того, чтобы газеты не сообщали о каком-нибудь громком террористическом акте», - гордилась В. Фигнер.
Но массовый террор, который должен был продемонстрировать слабость власти, не вызвал революционные настроения в русском народе, а наоборот – резко осуждение. Кроме того, в 1879 году российские власти приступили к решительным мерам. Была арестована и осуждена большая группа еврейских террористов: Аптекман, Соломон Аронзон, Айзик Арончик, М. Брамсон, А. Гаусман, Наум Геккер, Геся Гельфман, Вера Гоц, Роза Гроссман, Лев Златопольский, А. Зунделевич, Владимир Иохельсон, Бетя Каминская, М. Кац, Моисей Кроль, Л. Коган-Бернштейн, Семён Лурье, Полина Перли, Моисей Рабинович, Лейзер Тетельман, Соломон Чудновский, Лев Штернберг, Э. Пумпянская, Моисей Эдельштейн, Э. Эдельштейн, и др. А Соломон Виттенберг и Арон Гобст (Гобет) за подготовку покушения на жизнь российского императора в 1879 году были казнены.
Это привело к идейному разладу в стане террористов на их тайном съезде в июне 1879 года в Воронеже, в результате которого террористы разделились на две организации: более умеренную, делающую ставку на пропаганду, «промывку мозгов» - «Черный передел», лидерами которой были Аксельрод, Засулич, Плеханов, - и на «боевую» террористическую организацию «Народная воля» с неистовыми кровавыми террористами: М.Натансон, В. Н. Фигнер, С.Л. Перовской, Л.Н. Гартман, Абрам Бах, Раиса Кранцфельд, Борис Оржих, Софья Гинзбург, Л.М. Залкинд, М. Гоц, М. Фундаминский, Исаак Дембо, Моисей Кроль, Л. Штернберг, А. Михайлов и пр.
С конца 70-х до 1881 года в Минске успешно работала подпольная типография террористов-«оранжистов», где «мирные террористы» или как их называл Дейч «мирные пропагандисты» (так как они не швыряли бомб, а швыряли информационные бомбы в умы): Саул Левков, Иосиф Гецов и Саул Гринфест— печатали газету «Чёрный передел», и листовки о грядущей публичной казни императора Александра II.
Первая террористическая война под предводительством М. Натансона закончилась убийством российского императора-реформатора (см. подробнее Роман Ключник, «Взгляд историка на события в России в конце 2011 года и опыт предыдущих оранжевых революций в России»).

Между тем, последующие после убийства царя погромы были спровоцированы с одной стороны народным гневов против организаторов покушения, с другой стороны - подогревались самими "еврейскими революционерами" (sic!). Приведем краткую хронологию наиболее значимых «погромов» 1881 года, используя «Календарь русской революции» (1917) революционера В.Л. Бурцева:

1 марта - убийство Царя Александра II.
10 марта – «ультиматум “Народной воли» Александру III.
19 марта - принятие Александром III чрезвычайных мер.
15-17 апреля - погром в Елисаветграде.
26 апреля - погром в Киеве.
29 апреля – «Высочайший манифест Александра III» о незыблемости самодержавия и намерении обеспечить нормальное развитие страны.
3 мая - погром в Одессе.
12 июля - погром в Борисполе.
20 июля - погром в Нежине.

Общим во всех «погромах» стал их cпровоцированный характер. Вот что писал революционер Бурцев: «Задолго до погромов в различных местах стали носиться однородные слухи: либо о том, что евреи замышляют покушения на христианские храмы, либо о том, что во время Пасхи будут громить евреев...». Ю.И. Гессен в дореволюционной «Еврейской энциклопедии» (т. 12) пояснил источник слухов: «...члены партии [Народной воли] считали погромы соответствующим видом революционного движения; предполагалось, что погромы приучают народ к революционным выступлениям; некоторые члены Исполнительного Комитета изготовили 30 августа 1881 г. прокламацию, призывавшую к разгрому евреев».

То есть спонсируемые еврейским капиталом еврейские «революционеры» для «либерализации России» пытались дестабилизировать положение в стране, используя в качестве «пороха» самих же «евреев». Причем сделать это было достаточно просто: поскольку в глазах населения этих мест именно еврейские ростовщики, торговцы и шинкари представлялись очевидными эксплуататорами (вспомним, что даже лукавый еврейский идеолог Мордехай Леви/К. Маркс видел источник эксплуатации в еврейском капитале).

Одновременно, провоцируя погромы, еврейские «революционеры» стали обвинять в их организации царскую власть, якобы стремившуюся «перевести народную ненависть с себя на евреев». Вот что, например, говорится у Бурцева о первом погроме 15 апреля 1881 г. в Елисаветграде: «Пробуждающееся политическое сознание масс необходимо было отвлечь, и в массы была брошена идея расправы с эксплуататором-жидом, виновником всех народных бедствий... За 3 месяца погромное движение охватило весь юг России и от разгрома еврейского имущества, домов и лавок, стало явно переходить в возмущение против правительства (в Борисполе, Нежине)».

Правительство же изначально с полным основанием видело в подобных беспорядках проявление опасного беззакония и сразу же охарактеризовало погромщиков как преступников, которые «впадают в своеволие и самоуправство»; в Уложение о наказаниях была введена специальная статья о погромщиках. Полиция и правительственные войска неоднократно применяли оружие против них, например, 20 июля в Нежине, как пишет Бурцев, «в первый же день погрома был дан залп по толпе - 4 убитых и 1 раненый. Толпа возмутилась, что “незаконно убивать из-за жидов”, были крики о жидовской эксплуатации. Вновь прозвучал залп - 6 убитых и много раненых. На третий день спокойствие восстановилось само собой…». В связи с тем, что намерения нового Царя, Александра III, «об обеспечении нормального развития страны» не остались только словами, и часть еврейских «революционеров» была схвачена и повешена, после этого и «погромы», странным образом, внезапно прекратились на 20 лет, хотя рост еврейского финансового и революционного влияния и продолжался.

Вот что писал по поводу еврейских провокаторов и реакции на них св. Феофан Затворник в «Письме 1146. Указание нужных исправлений в кн. О. Матвеевского. О своих трудах. Взгляд на случай самоуправства крестьян с евреями»:
«Нынче все за евреев. Московский владыка и проповедь ляпнул. Так неприятно было читать ее. Жиды в тех местностях, где их колотили, — кровь сосут из народа без всякой жалости. — Видя, что правительство не заступается за них, они порешили сами рассчитаться с обидчиками. Толкуют, что народ дурно сделал; а на то не обратят внимание, что народ обижали. Тут нашли виновных, — а жиды святы. — Следовало этих наказать, т.е. мужиков, а жидов строгому подвергнуть надзору, и за всякую проделку вешать. Тогда, может быть, они стали бы посмирнее.
Спасайтесь! Даруй вам, Господи, отгуляться до сыта.
Ваш богомолец Еп. Феофан. 9 июня 1881 г.»

Когда, значительная часть самих провокаторов-"революционеров" была схвачена, и, казалось, погромные настроения затихли, в конце года, на католическое Рождество, 25–27 декабря происходит так называемый Варшавский погром. Во время службы в костеле Св. Креста кто-то крикнул, что начался пожар, и в костеле началась паника, из-за которой погибло 29 католиков (о чем пишет Дубнов С.М.). Выяснилось, что кричал еврей, застигнутый за воровством. В результате толпа поляков начала громить еврейские банки, ростовщические конторы и лавки. Погром длился три дня. По его итогам 2 евреев было убито, 24 ранено, 10 тыс. понесли материальные потери, из них около тысячи семей лишились полностью своего имущества. Контролируемые иудеями и либералами газеты выступили с осуждением этих событий (см. например: "Неделя", 1881, от 25 декабря.) Отголоски погрома были слышны еще долго: в синагогах били стекла, на стенах писали антиеврейские лозунги. Общая волна юдофобии среди поляков, да и по всей России, не спадала.

Между тем, в 1866 г. евреи Царства Польского были уравнены с евреями империи в отношении государственной службы (Клиер Д. Развитие законодательства о евреях в Российской империи // История еврейского народа в России. От разделов Польши до падения Российской империи. Т. 2. М.: Мосты культуры, 2012. С. 33–35).

Очевидно, что это не понравилось с одной стороны - как идеологам «избранности», так и коренному населению, поскольку «евреи» резко вторглись в христианское общество, начав составлять заметную и недобросовестную конкуренцию как в сфере торговли и бизнеса, так и среди свободных профессий.

В результате находившиеся во фронде России, российско-польские писатели, в 70-е и 80-е во изображавшие еврея как (относительно) положительного персонажа и мечтающие о возможности «польско-еврейского братства», к 90-м перешли к резкому неприятию подобных идей и изображению евреев как «пауков», «эксплуататоров» и элементов, угрожающих всему польскому обществу (BartalI., OpalskiM. PolesandJews: aFailedBrotherhood. BrandeisUniversityPress, 1992. P. 98–111).

[2] ...вроде "египетской работы"... - т. е. тяжёлой, изнурительной; реминисценция из Библии (Исход, II, 23; Второзаконие, XXVI, 6)

[3] ...хранили... воспоминания о своих магдебургских правах... -- Магдебургское городское право (justheutonicummagdeburgense) -- феодальное городское право, сложившееся в XIII в. в Магдебурге. В основу его были положены привилегии, полученные (1188) горожанами от архиепископа: самоуправление, налоговый и судебный иммунитет, льготы в отношении ремесла и торговли. Порядок выбора власти на украинских землях формально сохранялся до начала XIX в. (в Киеве до 1835 г.).

[4] ...держался... лапидарного стиля, в котором прославлялся король баварский... - речь идёт, видимо, о баварском короле Максимилиане II Иосифе (1811 - 1864)

[5] Хрулёв Степан Александрович (1807 - 1870) - генерал-лейтенант; участвовал в подавлении польского бунта (1831), в венгерской кампании (1849); прославился героическим поведением в крымской кампании (1853 - 1856). Герой Севастопольской обороны

[6] Мордвинов Николай Семёнович (1754 - 1845) граф, - видный государственный деятель александровского времени, член Государственного совета. Сотрудничал с М.М. Сперанским, отстаивал освобождение крестьян с выкупом и без земли

[7] Компрачикосы (от исп. comprachicos) - т. е. покупатели детей. Их преступные общества были известны в ряде западноевропейских стран; занимались похищением и торговлей детьми. Путём разнообразных операций превращали их в неузнаваемых уродов, затем продавая в качестве акробатов, шутов и пр.

[8] самый младший офицерский чин, 14-го класса в «Табели о рангах»

[9] Муа же сюи юн пренс! (искаж. франц.) – «Я - князь!»

[10] ...по чину Мельхиседекову... - т. е. по справедливости, по праву (Псалтирь; 109, 4)

[11] речь идет о генерал-лейтенанте Л.О. Роте, командовавшем корпусом на юге России

[12] ...только и ждали, что его кто-нибудь прикончит по образу графа Каменского или аракчеевской Настьки - Михаил Федотович Каменский (1738 - 1809), граф, генерал-фельдмаршал; за жестокое обращение был убит своими крепостными. Крепостная фаворитка и любовница графа Аракчеева - Настасья Фёдоровна Шумская «взыскивала и наказывала людей, не уступая в жестокости графу» ("Русский архив", 1870, ? 2, стр. 322). В отсутствие Аракчеева, в октябре 1825 года была убита в собственной спальне слугами графа

[13] ...«пар сет оказиен»... «экугэ»... (искаж. франц.) - на этот случай... слушайте

[14] Перепасе люи дан отр режиман (искаж. франц.) - Передайте его в другой полк

[15] Нон, дьо ман гард... а ву ком вуле ву, и же ву зангаже в цукерьню... (искаж. франц.) - Нет, боже сохрани, как хотите, и я вас приглашаю в цукерню

[16] Обегдот (искаж.) - анекдот

[17] Муа же ле коню бьен... сет бет... ву саве, - иль мель боку... Пар се ке же ву ди... (искаж. франц.-русск.) - Я его знал хорошо, этого дурака; знаете, он много мелет. Потому я вам говорю...

[18] …сапоги... на двойных передах и с поднарядом... - Переда - лицевая сторона обуви. Поднаряд - подбой, подкладка из ткани или тонкой кожи

[19] Говяжий мыштекс - ироническое соединение слов: мышь и бифштекс

[20] .."жуе о карт..." (искаж. франц.) - играть в карты

[21] ...к нам визавидом станьте... т. е. лицом (от франц. vis-a-vis)

http://aftershock.su/?q=node/296368

Статья 28 Конституции России:

"Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними".

 Какая-то странная, непонятная инициатива властей: детей заставляют приносить в школу какие-то портфолио, в которых – вся информация о них, вплоть до мест отдыха и проч. Об этом – ниже.

Не столь давно – в феврале – в интернете молодая мама растерянно рассказала мне про такой случай – вот ее рассказ от первого лица…

«Вчера в детском саду (Москва) собрали родителей, чтобы ознакомить с новшеством Министерства образования. Теперь каждый родитель должен до конца марта предоставить в садик нечто под названием портфолио. Что это?

А вот что. Вы по определенному образцу собираете ВСЮ информацию о своем ребенке. То есть физическое и интеллектуальное развитие ребенка, состав семьи, взаимоотношения в семье, предпочтения ребенка, интересы. Вплоть до куда и когда путешествовали, где бывали и как проводит семья досуг. С ФОТОГРАФИЯМИ! Каждый шаг – с иллюстрацией!

Для примера показывали портфолио одной девочки. И я хочу вам сказать, что после просмотра я ВСЕ о семье узнала. Такое впечатление, что побывала в доме у них.

В дальнейшем это портфолио хранится в саду и предоставляется по первому требованию проверяющему(?). При переходе в школу: требуется предоставить его туда…

На вопрос: «Кому это надо и зачем?» – ответа не было, так как ни воспитатели, ни заведующая абсолютно не в курсе и также в растерянности. Потому что воспитатели такое же досье должны предоставить на самих себя!

Пока я никакой конкретной информации не нашла, кто и зачем это санкционировал? Ибо понятно, все это настолько малозаконно. Если не сказать больше.

Все родители, как послушное стадо, не задали ни одного вопроса, только кивали головой в знак согласия…»

Я не устаю поражаться какому-то оголтелому, неистовому косоумию своих сограждан. Честное слово.

Представьте себе ситуацию: к вам на улице подходит совершенно посторонний человек и требует у вас фотографию вашего ребенка и данные о месте его отдыха. Что вы подумаете и как будете действовать?

Правильно! Так какого же черта вы, люди, даете те же самые данные на своих детей – и кому?! Тому самому государству, которое устами своих чиновников открыто заявило, что главный враг ребенка – его родители. Государству, которое прибыльно торгует русскими сиротами, а там, где их не хватает, печет сирот социальных при живых родителях. Государству, которое не может защитить своих граждан даже от уличных хулиганов, но прославилось поборами, взяточничеством, клоунадами «инициатив» и «нацпроектов» и трескучими речами.

Или вы надеетесь, что государство проникнется вашими проблемами и подарит ребенку путевку в Артек? Не надейтесь, СССР мы сменяли на колбасу и джинсы. Поэтому, скорее, это к вам придут и спросят: а что это у вас ребенок в прошлом году за границей не отдыхал? Похоже, вы не можете исполнять обязанности родителя по надлежащему воспитанию детей… а у нас как раз финансирование на детдома поперло.

Учтите: причинами изъятия ребенка из семьи называется «жестокое обращение», в расширительное толкование которого чиновники включают «нарушение режима дня», «нарушение санитарных правил и норм (несвоевременный ремонт помещений, отсутствие отдельной комнаты ребенка)», «невыполнение рекомендаций врача», «низкий материальный уровень семьи», а признаками «жестокости», по их мнению, являются: «задержка развития», «стеснительность», «не растет», «не набирает подходящего веса», «синяки», «нет прививок», «нуждается в услугах зубного врача», «плохая гигиена кожи», «запущенное состояние детей», «ночные кошмары», «нарушение сна», «страхи темноты» и многое другое, в принципе обычное в жизни любого нормального ребенка и не вызывающее в разумном обществе никаких особых напрягов у власти.

…Вы все еще хотите снабжать кого-то информацией о своем ребенке?

Вот как откомментировали «детсадовскую историю» другие мои знакомые:

«…Если нужны медсведения – есть карточка, про развитие ребенка воспитатели знают и фиксируют это в личном деле. Почему Министерству образования необходимо знать, где и как я провожу время с ребенком?..»

«…Мне на работе коллега рассказала, как в детском саду, куда ходит ее дочь, от родителей потребовали заполнения анкеты с личной информации. И она стала свидетелем, как там один папа – участковый милиционер – отказался и устроил разнос с пристрастием – мол, и не подумаю. Кто приказал, как будет использоваться эта информация, для каких целей, где храниться, на каком,     собственно, основании и т.п. Воспиталки, естественно, ничего не знают, мол, указ сверху, проблеяли что-то про помощь семьям на основании анкеты. Он сказал, что большой мальчик и никакая помощь ему не нужна. Тогда воспиталка пригрозила, что без анкеты в сад не пустят. Так он так взвился: «Ах, это еще и не добровольно!» И попер на них танком. В общем воспиталки ретировались и больше с подобными просьбами к нему не пристают. Видимо, участковый в силу своей профессии очень хорошо «учуял, чем это пахнет»…»

«…То, под каким соусом подают это портфолио (что-то там о творческом процессе), совершенно не отражает настоящих целей этого отвратительного мероприятия!»

«…Собирается досье на всю семью с фотографиями! В натуре база данных для всяких уродов. И контроль над каждым…»

Вскоре после этого интернет-разговора в мои руки попал интересный документ – уже для школьников, – где была замечательная графа: «Оценка социального статуса». И в этой графе – следующие вопросы:

ЖИЛИЩНЫЕ УСЛОВИЯ СЕМЬИ: (отдельная квартира, коммунальная квартира, общежитие);

УСЛОВИЯ ЖИЗНИ РЕБЕНКА: (отдельная комната, уголок в общей комнате, свой письменный стол, отдельное спальное место, общая кровать с кем-то из детей и т.д.);

МАТЕРИАЛЬНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ СЕМЬИ: (укажите доход вашей семьи).

Конечно, хочется надеяться, что эти сведения понадобились чиновникам для того, чтобы снабдить всех детей отдельными комнатами. Или хотя бы кроватями… А что вы улыбаетесь? Не верите?

Я – ТОЖЕ…

 …Немного отвлекаясь от темы. Вообще, я искренне и настойчиво советую всем родителям как можно внимательнее относиться к доброхотам, стремящимся «осматривать», «вакцинировать» и «профилактировать» их детей. Всякий раз, когда вы слышите о какой-нибудь СТРАШНОЙ БОЛЕЗНИ, грозящей вашим детям, прямо и откровенно спрашивайте себя: что вам пытаются продать и кому это нужно? Мысли о том, что кто-то искренне заботится о ваших детях, ОСТАВЬТЕ.

Примеры? Недавняя история со свинячьим гриппом. Сколько было шуму! Сколько было продано масок, сколько закуплено вакцины, сколько сказано грозных словес… В 11 регионах даже успели привить детей, прежде чем выяснилось, что был типичный заговор фармацевтических компаний. История со «спасительной вакцинацией» тихо сошла на нет. Но кто на этом получил миллиарды?

 Могу еще пример… «Озабоченные» сексуальной непросвещенностью подрастающего поколения (оно у нас все еще тупое в этом отношении, оказывается) питерские чиновники активно заговорили о необходимости массовой вакцинации 12-летних девочек от рака шейки матки. Родители! Спросите себя: у нас что, эпидемия рака шейки матки? И поинтересуйтесь пошире, поищите легкодоступные материалы: к чему приводит такая вакцинация девочек-подростков?

Мой вам совет. Внушите ребенку правильную реакцию на определенные действия. Итак: если какие-то дяди и тети без ведома родителей в школе собираются воткнуть в него иголку или залезть ему в штаны либо под юбку – по нарастающей в зависимости от степени угрозы:

а) просто сказать: «Я не хочу, чтобы вы это делали и я не дам этого делать.»;

б) уйти из класса и позвонить родителям;

в) убежать из школы (внушите, что за это ругать не будете, только похвалите).

Перед этим снабдите руководство школы бумажкой с печатью, где черным по белому сказано: вы не позволяете производить никаких «медицинских» действий с вашим ребенком без вашего согласия конкретно на каждое действие. Поверьте, это несложно, а вас и вашего ребенка убережет от множества неприятностей…

 …Но, пожалуй, не от этой вот, о которой, собственно, я начал говорить и о которой пойдет речь ниже.

Наша власть озаботилась катастрофическим состоянием здоровья подрастающего поколения. Я читал как-то интервью одного забайкальского чиновника, в котором он – черным по белому! – сказал, что «даже Конституция не может быть преградой там, где речь идет о борьбе за здоровье детей!» Тогда, помнится, я насторожился (уже привычно: раз власть начинает о чем-то заботиться – скоро всем мало не покажется!): при чем тут Конституция? И лишь позже понял, ПРИ ЧЕМ.

 Статья 24. Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются.

 Не исключено, что российские школьники получат паспорта здоровья уже в начале следующего учебного года. Об этом сообщила представитель Минобрнауки Валентина Березина. Она добавила, что учащимся младших классов будут выданы бумажные паспорта здоровья, а старшеклассники получат электронные документы.

«Мы предполагаем, что паспорта поступят в общеобразовательные заведения не ранее чем в сентябре следующего года», – отметила Березина.

«Школу порой ругают и говорят, что ребенок входит в ее стены абсолютно здоровым, а выходит с заболеваниями. Поэтому было принято решение: как только ребенок приходит в первый класс, на него заводят индивидуальный паспорт на все 11 лет обучения, где будут учтены все параметры: физическое, психоэмоциональное и духовно-нравственное развитие ребенка», – рассказала сотрудница ведомства.

Известно также, что в паспорте будет содержаться информация о семье ребенка, вредных привычках, успеваемости, а также режиме дня. Даже время, которое учащийся тратит на выполнение домашнего задания, и то будет зафиксировано.

«Программа будет компьютерной, но учащимся младших классов мы выдадим паспорт в виде книжечки, чтобы он мог заполнять его сам или с помощью родителей. Например графы «Моя комната», «Мое рабочее место», «Мой рост и вес», ребенок будет заполнять на бумаге, а затем передаст его координатору, который занесет эти данные в электронный документ», – отметила Березина.

Как же откомментировал эту инициативу наш народ? Народ, как всегда, не оценил заботы власти. Он у нас глупый, ограниченный и подозрительный (вот с чего бы?!). Познакомьтесь с его мнением – тем самым воксом попули, который вокс деус, как говорили римляне…

 …а как же тайна личной жизни? Или на детей это не распространяется?

… я бойкотировать не буду. Я попрошу всех, кто будет иметь доступ, расписаться под фразой: «Обязуюсь выполнять законодательные акты о защите персональных данных». И тихонечко буду ждать, когда чья-нибудь глупость принесет моему ребенку маленький доход…

…не совсем понятна цель проекта. Данные о здоровье и медосмотрах должны быть в медкартах. Режим дня. Зачем его фиксировать? Боюсь, что это какая-то «программа» получения доступа к данным (в т.ч. и о здоровье) наших детей. Создать единую базу, чтобы по ней можно было кого-то отбирать, кого-то контролировать. Кому это может быть нужно? Кто «имеет интерес» в наших детях? (Наше государство скорее всего отпадает – оно до этого не сильно ими занималось)…

…эта информация точно не для родителей и самих детей! Вопрос: Кто будет иметь доступ к этой информации? У меня сын и дочь, и я не хочу, чтобы о них у кого-то было «общее представление». Пусть Фурсенко выложит в Инете свои антропометрические данные с психологическим портретом!..

…далее сделают номер на руке или ноге. В общем, заботой о детях здесь и не пахнет…

Заботой о детях тут на самом деле не пахнет. Я настаиваю, и утверждаю, и отмечаю: ОСТАВЬТЕ САМУ МЫСЛЬ О ТОМ, ЧТО ГОСУДАРСТВО ЗАБОТИТСЯ О РУССКИХ ДЕТЯХ! Просто – оставьте, рассматривайте любые варианты, кроме этого. И все сразу станет ясно.

Министерство образования предлагает детям доносить на самих себя

 В 43-страничном паспорте множество разделов. Какие-то из них заполняет сам школьник, а какие-то его родители, педагоги, медработники, психолог. В них содержатся сведения как непосредственно о состоянии здоровья конкретного индивида, так и о «сопутствующих предметах». Например, ученик должен вклеить фотографию или рисунок своей комнаты, написать, один ли он в ней живет или же с братьями-сестрами и родителями. Необходимо перечислить всех своих родственников до третьего колена и сообщить полученное ими образование, их должности, а также домашние, рабочие и мобильные телефоны.

Более чем странно выглядит требование указать обстановку в семье – «благополучная» или «конфликтная». Кто это должен определить? Первоклассник, только что научившийся писать и не ориентирующийся в таких категориях? Его родители, от которых в большинстве случаев трудно ждать полной откровенности? Или же учитель по своему усмотрению на основании бомбардировки ребенка наводящими вопросами? По-следний вариант наиболее реален: учителю будет несложно вытянуть из ребенка всю подноготную, пока тот не вошел в пору подросткового нигилизма. Ну а затем вписать нужную формулировку, исходя из личных соображений, настроений и представлений о том, что есть норма семейной жизни, а что аномалия.

 Аномалиям в паспорте уделено изрядное внимание. Есть ли в семье люди с ограниченной двигательной активностью? Есть ли тяжелобольные? Какие вредные привычки у членов семьи? А какие у самого школьника?

В паспорт заносятся и такие сведения, которые особо ценятся на Западе компаниями – производителями пищевых продуктов. И за сбор которых в недобровольном порядке они подвергаются судебным преследованиям. Школьник должен на протяжении 11 лет сообщать, сколько и каких продуктов (дан список из 34 пунктов) он съедает в день, в неделю или месяц.

К приватной информации, которая должна вноситься в паспорт, относится и перечисление друзей, и приоритетный список интересов, и почасовой график дня: сколько времени тратится на те или иные (как полезные, так и не вполне) занятия.

Что же касается непосредственно медицинского раздела   паспорта, то он содержит подробный перечень хворей, которыми школьник либо переболел, либо болеет продолжительное время. Тут и корь с коклюшем, и проблемы с сердцем, печенью, легкими, и черепно-мозговые травмы с припадками (пункт именно так и назван – «припадки»), и энурез.

Венчают сей документ психические и психологические характеристики школьника, где оцениваются такие его свойства, как память, мышление, внимание, воображение, коммуникабельность, агрессивность, смелость, беспомощность, обидчивость, благоразумие, самоконтроль, правдивость, настойчивость, трудолюбие, шизоидность, истероидность…

 При знакомстве с предлагаемым министерством новшеством возникает несколько вполне естественных вопросов.

1. Какие цели оно преследует и насколько эффективно они могут быть достигнуты в предлагаемой форме ученического паспорта?

Дети живут в настоящем, они не способны прогнозировать даже не столь отдаленное будущее, а потому паспорт вряд ли поможет им осознать, что «здоровье не дается навечно от рождения, его нужно сохранять и укреплять на протяжении всей жизни».

Не слишком корректно и высказывание по поводу оптимизации рациона питания ребенка. В паспорте существуют рекомендации относительно того, чего и сколько раз в день нужно съедать, чтобы быть здоровым. Например, ежедневно полагается съедать 2–4 вида фруктов, 3–5 видов овощей, 2–3 вида молочных продуктов, 2–3 вида мясных или рыбных продуктов. По отношению ко многим семьям это звучит как дурной анекдот о встрече нового русского и его выпавшего из седла школьного товарища: «Я не ел три дня». – «Старик, заставлять себя надо!»

Так что объективного мониторинга состояния здоровья детей в стране не получится. И, следовательно, деньги на внедрение данного всероссийского проекта будут потрачены неэффективно.

Однако трудно оценить тот вред, который способна нанести неокрепшей детской психике поголовная паспортизация школьников. Дело в том, что содержащаяся в паспортах негативная информация с большой долей вероятности может стать известной всему классу.

Возникает вполне естественный вопрос: кто будет вносить в паспорт информацию, являющуюся врачебной тайной? Как уже было сказано, на родителей тут особо рассчитывать не приходится. Дети также будут откровенны до определенного времени. Следовательно, остается предположить, что Минобрнауки намерено вступить в преступный сговор с Министерством здравоохранения, чтобы получать информацию непосредственно в детских поликлиниках.

 2. Насколько инициатива Минобрнауки в нынешнем ее виде соответствует российскому законодательству?

К сожалению, она противоречит сразу двум статьям Конституции. Пункт 1 статьи 23 гласит: «Каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени». Очевидно, что сведения о телефонах и должностях ближайших родственников, а также сведения о нравственном климате в семье и о наличии тяжелобольных родственников составляют семейную тайну. И принудительное внесение всех этих данных в паспорт противозаконно. Ну а личная тайна – это вся медицинская информация о ребенке. В пункте 1 статьи 24 говорится: «Сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются». Паспортный проект предполагает не только сбор и хранение, но и использование и распространение. Поскольку все эти данные будут передаваться в министерство для проведения мониторинга.

Эти две статьи настолько неприкосновенны, что даже при введении в стране чрезвычайного положения, как говорится в статье 56 Конституции, их действие не может быть ограничено.

 А вот комментарий уже не журналиста, а специалиста…

 «Меня просто ужаснул паспорт здоровья, который намереваются ввести в каждой школе. Причем с первого класса. Это выглядит просто ужасающе со всех точек зрения. Появление этих паспортов воспитает только трусов, которые будут думать только о своем здоровье, обращать внимание на каждый свой чих. Когда ребенка просят фиксировать каждый день разные аспекты своего здоровья, то он фиксируется на отклонении своего здоровья. К чему это приводит? Я это хорошо знаю, как клинический психолог. Это приводит к психосоматическим неврозам. Вообще до недавнего времени ипохондрия была болезнью, которая была присуща безбожным старикам. Ипохондрия – это когда самое главное для человека, идея фикс, – здоровье, болезни, лекарства, лечение. Фиксация на проблемах здоровья приведет к неврозам школьников. Особенно мальчиков, которые по натуре очень мнительны. Что же с ними будет, если они ежедневно, круглосуточно будут обращать внимание на свое здоровье? Но раз уж их попросили все фиксировать письменно, значит, они будут за этим следить», – заявила в интервью «Русской линии» известный детский психолог, директор Института демографической безопасности Ирина Медведева, комментируя предложение российских властей ввести в стране так называемый паспорт здоровья школьника.

Как отметила в свою очередь И.Медведева, введение паспортов здоровья приведет к неизбежной самослежке. «Все происходит в русле ювенальной юстиции. Школьник должен указать свой рацион питания, вредные привычки, в частности, кто курит в семье, хобби, круг интересов, а также нарисовать схему своей комнаты. Зачем им, ювеналам, схема комнаты ребенка? Значит, ребенок еще будет делать доносы на своих родителей, даже при этом не подозревая, что он доносит на своих родителей. Тут прямо сказано – сообщите о своих родителях и близких родственниках, оцените обстановку в своей семье. В скобках варианты ответа – благополучная, конфликтная, есть ли член семьи с ограниченными двигательными способностями, есть ли тяжелобольной и т. д. Что же это такое? Не надо никаких видеокамер ставить в квартирах, ребенок сам все расскажет! И тогда к нему в любой момент может прийти комиссия по делам несовершеннолетних», – заметила эксперт.

«Если у нас будет ювенальная юстиция, то комиссия по делам несовершеннолетних и другие инстанции, которые занимаются делами несовершеннолетних, будут наделены очень большими полномочиями. А дневник школьника поможет им – где, в какой семье что происходит, где курят, где пьют, где плохие квартирные условия, где другие вредные привычки и т. д. Будут просто приходить и открывать дверь любой квартиры», – добавила И.Медведева.

Со своей стороны хочу обратить внимание на следующее.

Прошу вас понять – нынешняя ситуация в государстве такова, что посторонние люди о вашем ребенке должны знать как можно меньше. Организации же, о которых идет речь – Министерство образования и Министерство здравоохранения – не просто посторонние. Они откровенно враждебны семье и народу. Вам отлично известно, что такое оплеванный всеми родителями и все-таки введенный ЕГЭ, как наживались на льготных лекарствах и т.д. Подумайте, стоит ли сотрудничать с ним в таких вопросах, как ваш ребенок и данные о нем?

За наукообразными выкладками сторонников «паспортизации» нет ничего, кроме щедро оплаченного заказа. Кем оплаченного? Так и хочется сказать – «злыми силами».

Я предлагаю всем заинтересованным родителям примерную форму для отказа участвовать в сборе досье на своих детей и свою семью (см. Заявление).

——————————-

Скоро, уже очень скоро речь зайдет об установлении тотального контроля над семьей – через детей в первую очередь. Пусть это покажется смешным, но я призываю к бдительности. Помните: те, кто захочет сунуть свой нос в дела вашей семьи, будут оперировать разумными, правильными и красивыми словами. Они станут говорить с экранов и страниц газет о борьбе с наркоманией, о счастливом будущем для каждого ребенка, о здоровье нации – даже о противостоянии терроризму! Будут и уверения с пеной на губах, что все полученные «паспортизацией» сведения НИКОГДА не достанутся посторонним людям, их используют ТОЛЬКО в целях добра!

Ваше дело НЕ ВЕРИТЬ НИ ЕДИНОМУ КРАСИВОМУ СЛОВУ. Помнить, что под ДОБРОМ мы, люди, и они, власть, понимаем РАЗНЫЕ, а зачастую диаметрально противоположные вещи.

И помнить: не будет добра от власти «иродов», какими бы лозунгами она не прикрывалась и какие бы знамена над собой не поднимала!

 От себя же добавлю еще: в интернете легко найти электронные адреса Общественной палаты РФ, правительственных чиновников, депутатов Госдумы… Не поленитесь, люди, составьте типовое обращение с корректным протестом в отношении «паспорта здоровья» и разошлите его в полдесятка мест. Это не потребует ни особого времени, ни денег. А эффект может быть отличным – почтовые ящики и интернет-приемные «народных заботников» распухнут от писем. И тогда им ОЧЕНЬ сложно будет делать вид, что они «действуют в интересах народа».

Действуйте!

 Олег ВЕРЕЩАГИН

 

Александр Серёгин

Миф о якобы «традиционном русском пьянстве», испокон веков процветав­шем на Руси, существовал с давних пор. Периодической западной печати, особенно любящей муссировать его, пришли на подмогу русофобы с учё­ными степенями, доказывавшие якобы национальную склонность русских людей к спиртным напиткам. Попробуем разобраться в том, много, мало и испокон ли веков пили на Руси и как обстояло дело у других народов

С тех пор как род человеческий обрёл письменность, на камнях, на дощеч­ках, на бычьей коже он стал живопи­сать и о своём интересе к хмельным напиткам. Седая древность остави­ла нам немало таких свидетельств. За три, четыре тысячи лет до новой эры в Древнем Египте знали вкус виноградно­го вина и пива. В Греции культ вина про­поведовался настолько широко, что на празднествах рядом со статуей Диони­са (бог виноделия), должно быть, какой-то остряк стал ставить и Афину (богиня муд­рости), убеждая греков, что от вина ум че­ловека становится острее и гибче. Иног­да, правда, между статуями этих божеств помещали нимф (богини водных источни­ков) как символ умеренности, призывая разбавлять тягучие алкогольные напит­ки. Литературные памятники донесли до нас невоздержанность в употреблении вина в Древнем Риме. Подробно и живо описаны «лукулловы пиры», на которых в винном угаре тонули и общественная мо­раль, и общепринятые нормы поведения. «У самых цивилизованных и просвещён­ных народов очень принято было пить», - вывел в своём трактате о пьянстве Монтень. Нет, не было народа и государства как на западе, так и на востоке, которые не испытывали бы тягу к вину.

Сортов вина было великое множество. Дешёвое и невкусное делали вино древ­ние египтяне. А какое прекрасное вино источала солнечная Палестина, восхи­щается американский историк X. Ж. Магуалиас. Ну, как не пить его ещё и ещё. И ветхозаветный пророк Исайя сообщал о древних евреях, что они рано встают, что­бы гнаться за опьяняющими напитками, и засиживаются ночью, чтобы сжигать себя вином. Жалобами на слишком пагубную страсть в еврейском народе проникнуты многие другие библейские свидетельс­тва. И даже христианская Византия, воз­вестившая миру аскетизм и сдержанность через новую религию, не справилась с ус­тоявшимся пороком.

Правда, уже тогда понимали, что пьянс­тво является общественным недугом и подлежит врачеванию в рамках государс­тва. Пьяниц древние египтяне подверга­ли наказаниям и осмеянию. Более чем за тысячу лет до новой эры в Китае был принят императорский указ о пьянстве, в котором с тревогой отмечалось, что оно может стать причиной разрушения госу­дарства. Китайский император ByВенг даже издал указ, согласно которому все лица, захваченные во время попойки, приговаривались к смертной казни. Ули­чённых в пьянстве в Индии поили... рас­плавленным серебром, свинцом, медью. В древней Спарте намеренно спаивали пленных рабов, чтобы юноши видели их скотское состояние и воспитывали в себе отвращение к вину.

Такие примеры можно было бы приво­дить до бесконечности. Суть их в том, что пьянство с древнейших времён не явля­лось прерогативой какой-либо страны, национальности. Сметая на своём пути этнические и государственные границы, оно не обошло ни одну страну, ни один народ.

 

Но повесили ярлык исторически спи­вающегося на русский народ. И мы как-то легко поверили в это, смирились, не усомнились, что достославные предки наши не только сами в пьяницах значатся, но и нам то завещали. А была ли в дейс­твительности древняя Русь пьяной?

Подобные утверждения начисто лишены исторической подоплёки, - отвечает историк Буганов. - Ни в одном древнерусском письменном памятнике до татаро-монгольского нашествия, т. е. до конца первой трети XIIIвека, нет ни жалоб на чрезмерное употребление алкоголя, ни упоминания о пьянстве вообще среди нашего народа. Объясняется это довольно просто. До Xвека русичи не знали пьянящего виноградного вина, варили пиво, изготовляли брагу и квас, медовуху. Эти лёгкие напитки сопровождали застолья и братчины, приносились в качестве угощений на пирах, вызывая у пьющих весёлость, не переходившую в тяжёлое опьянение.

Но на чём же основываются те, кто обвиняет русский народ в «традиционном пьянстве»?

Вот один из «исторических» аргументов. Политическая обстановка тех лет складывалась таким образом, что Владимиру нужно было принять религию по византий­скому образцу, ведь Византия входила в очередной зенит своего могущества, яв­ляясь государством, где монотеическая религия закрепляла и дополняла власть императора. Посольства же, посланные Владимиром на Восток, чтобы выяснить положение в ведущих мусульманских го­сударствах, докладывали, что Багдадский халифат, крупнейшее в то время государс­тво ислама, утратил своё могущество, а его владыки не пользовались никакой ре­альной властью. Шло к упадку и сильней­шее мусульманское государство Средней Азии – держава Саманидов. Русский князь учитывал всё это, но, не желая ссориться с представителями ислама, которые убеж­дали его сделать на Руси государственной свою религию, объяснил свой отказ тем, что на Руси не могут без вина, которое, как известно, ислам запрещает.

Руси есть веселие пити, не можем без того быти, - ухмыльнувшись в бороду, заявил князь Владимир.

Много позже слова Владимира Свя­тославовича недруги стали истолковы­вать задним числом в другом смысле. Якобы русский народ не может сущес­твовать без алкоголя. Отсюда берёт на­чало этот миф о русском пьянстве. На самом деле Россия вступила в средне­вековье трезвой. И это утверждение по­пытаюсь обосновать.

С 1951 года на территории Новгорода начал проводить археологические рас­копки академик А. В. Арциховский. Интереснейшим научным открытием стали берестяные грамоты, которые свидетельствовали, что Русь широко писала и читала. Как раз государственная организация Новгорода вызывала к жизни необходи­мость распространения грамотности, как среди хозяев, так и среди крестьян. Ведь последние не только читали, но и ответ в письме держали.

Потом эти раскопки продолжил член-корреспондент АН СССР В. Л. Янин. В берестяных грамотах этих достаточно много места отводилось и мельчайшим бытовым вопросам. Но ни в одном из бе­рестяных свидетельств нет упоминания о вине и пьянстве. Широкое распростране­ние грамотности не зафиксировало этих явлений.

Только кXVвеку на территории русского государства оформилась в качестве общественного питейного заведения корчма, владельцы которой платили пошлины с напитков князю. В ней наряду с вином пользовались ночлегом, заказывали еду, пели и слушали музыку. Однако корчмы были только в крупных центрах: в Киеве, Новгороде, Пскове и Смоленске.

Напротив, в Западной Европе средне­вековье отмечено повсеместным ростом употребления не только вина и пива, но и крепких спиртных напитков. Уже в XIIIвеке западный европеец, в отличие от на­ших предков, не только знал, что такое водка, джин и другое, но и старательно их употреблял. Разнообразные и дешё­вые крепкие напитки триумфально шес­твовали из дворцов в простой народ че­рез кабаки и торговые лавки. «Германия зачумлена пьянством», - восклицал ре­форматор церкви Мартин Лютер. «Мои прихожане, - жаловался одновременно с ним английский пастор Уильям Кет, - каждое воскресенье смертельно все пьяны». И это в старом и чопорном Лондоне, откуда раздаются упрёки России в тради­ционном пьянстве. Современники сооб­щали, что в Лондоне «в каждом доме, в каждой улице кабак имеется». В них женщины пили наравне с мужчинами, цены в прейскуранте подкупали своей дешевиз­ной. Простое опьянение - пенс, мертвец­кое - два пенса и солома даром. Глядя на всенародную страсть к пьянству, поразившему все сословия, папский посол Антоний Компаниус горько воскликнул: «Здесь бытие - лишь питие». Дипломат не был далёк от истины. Общественное сознание тех лет в Англии не осуждало пьянства. Более того, непьющий не считался джентльменом.

В России производство крепких напитков приходится лишь на рубеж XV-XVIвеков. Появление водки зафиксировано примерно этим временем. Спирт - это изобретение древнеегипетских мудрецов-врачевателей, которые за большие деньги продавали его во многие страны. В Европе спирт разбавили и одарили им Русь. Поначалу водку употребляли исключительно как лекарственное средс­тво. Aquavita, живая вода, - в русской окающей транскрипции - оковита. Под таким названием застал кое-где водку даже XIXвек. В южных губерниях её стали назы­вать горилкой, а в Великороссии приви­лось название, дошедшее до сегодняшнего дня.

В середине XVIвека в России появля­ется кабак - место казённой или откупной продажи спиртных напитков. Иван Грозный распорядился построить пер­вый кабак в Замоскворечье, вернувшись из казанского похода. Как гласит «Русский архив» (1886), он запретил жителям Москвы пить водку, позволив, однако, для опричников построить особый дом под названием кабак. Капли золотого дождя упали в царскую казну и забарабанили всё чаще и чаще стараниями проворных слуг, смекнувших, что дело это - зело доходно. Уже к первой половине XVIIвека «царёвы кабаки» как грибы после дождя выросли не только в городах, но и в небольших деревнях. Приходившие туда быстро хмелели. Пожалуй, с этих лет начал формироваться миф о повсеместном пьянстве на Руси, в основе которого лежат свиде­тельства заезжих иностранцев.

Итак, со времён Ивана Грозного стали собираться кабацкие доходы, или «напойные деньги». Осуществляли это присяжные головы и целовальники, то есть вы­борные чиновники.

Наряду с казёнными - царскими кабаками - на Руси возникла и другая форма - пожалованные кабаки боярам, помещи­кам и монастырям. Одновременно москов­ское правительство жёстко преследовало кормчество, ревностно ограждая свою мо­нополию на производство и продажу алкогольных напитков. И всё же в Московии нашлись люди, усмотревшие в действовавшей системе спаивания, хотя и очень доходной, одну из главных причин «душевредства». Так именовал пьянство патриарх Никон, под влиянием которого царь Алексей Михайлович задумал широкую реформу кабацкого дела. С этого време­ни берут начало попытки государственной регламентации производства алкоголя.

В феврале 1652 года были посланы гра­моты по городам, которыми объявлялось, что с нового года «в городах кабакам не быть, а быть по одному кружечному дво­ру». Запрещалась торговля вином во время Великого поста и на Святой неделе. Воеводам предписывалось закрывать на это время кабаки. В августе 1652 года был созван «собор о кабаках», на кото­ром предстояло выяснить детали рефор­мы, уже в принципе принятой и осуществлённой в своих основных чертах. Состав участников собора, как видно из грамоты, посланной в Углич 16 августа 1652 года с изложением постановлений собора, был обычным для XVIIвека.

Из постановлений собора особенно важным является ограничение времени торговли вином. Запрещалась его продажа во время постов, по воскресень­ям, средам и пятницам. А разрешалась в понедельник, вторник, четверг и субботу только после обедни, то есть после 14 часов, и прекращалась летом - за час «до вечера» (около 17 часов 30 минут), а зимой - «в отдачу часов денных» (около 17 часов). Категорически было запрещено торговать вином ночью. Количество вина, продаваемого одному лицу, было ограни­чено одной чаркой, в долг и под заклад давать было не велено. В заключении грамоты о кабацкой реформе, посланной в Углич, была добавлена любопытная ого­ворка относительно «напойных денег» -«собрать перед прежним с прибылью»! Достигнуть этой цели московское пра­вительство надеялось путём уничтоже­ния частных кабаков и повышения цены на вино. Именно эта лицемерная по сво­ей сути политика красной нитью прохо­дит через историю кабацкого вопроса в России. С одной стороны, монарх бичует пьянство, с другой - велит с прибылью собрать «напойные».

Заезжие иностранцы живописно сви­детельствуют об этом, хотя большая часть их выводов основывается лишь на впечатлениях, чаще всего зрительных, без сравнительного анализа с европейскими государствами. В 1639 году Адам Олеарий, представлявший в Москве голштинского князя Фридриха IIIи подолгу службы частенько разъезжавший по на­шей земле, заключил в самой известной книге о России в XVIIвеке «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно», что русские «более привержены к пьянству, чем любой другой народ мира».

Свидетельства эти следовало бы не только проверить, но и сравнить с тем, что происходило в то время в Западной Европе. Например, водка в России стоила дорого, дороже, чем в Европе. И это сдер­живало её массовое употребление.

Б. Мэй, английский историк, в объёмистой книге, вышедшей в Лондоне в 1984 году, сославшись на А. Олеария, писал: «На протяжении столетий иностранцев постоянно потрясало потребление алкоголя русскими, принадлежащими ко всем классам общества...» Б. Мэю вторит аме­риканский историк Дж. Веллингтон, кстати, консультировавший президента Рейгана по вопросам отношений с Советским Союзом. В книге с претенциозным названием «Икона и топор», выдержавшей два издания, он бездоказательно утверждает, что в Московии наиболее распространённым пороком было пьянство.

Насколько же объективны наблюдения А. Олеария и выводы учёных?

Как известно, степные кочевники оттеснили наших пращуров из чернозёмной полосы на север. Но и там народ наш продолжал заниматься привычным для него земледелием. И хотя климат здесь был отнюдь не благоприятным, а почвы - просто бедными, наш пахарь продолжал поднимать землю, растить хлеб насущный. В мире лишь две северные стра­ны создали у себя крупное земледелие. Это Россия и Канада. Но в Канаде значительная часть крестьян живёт примерно на широте нашего Крыма. Как в Западной Европе. В России же тех лет земледелие развивалось в тяжелейших климатических условиях. Сравните. Зимы холодные и долгие, в то время как в Европе солнце и тепло отнюдь не редкие гости.

Почвы в нечернозёмной полосе обе­зображены болотами, и сезон полевых работ почти вдвое короче, чем в Европе. Время выпаса скота укорачивалось из-за климатических условий на два месяца. Очевидно, что для получения минимума продукции наш пращур вкладывал физических и духовных сил и времени несравненно больше, чем его западноевропейский коллега. Когда уж тут пить? Ей-богу, вымерли бы русичи, не вынесли бы жес­точайшей борьбы с кочевниками, если бы вливали в себя алкогольной продукции даже равное с европейцами количество. Сколько мужества, сколько терпения, воли и выносливости нужно было народу нашему, чтобы выжить, чтобы накопить материальные ресурсы, подорванные татаро-монгольским нашествием, чтобы, оперевшись на них, построить огромную империю.

Почти на сто лет раньше А. Олеария по владениям великого князя Василия Ива­новича разъезжал посол в Московию им­ператора Максимилиана (из Габсбургов) Сигизмунд Герберштейн, написавший «Записки о московитских делах». В ней нет упоминания о пьянстве среди русских. Разве что встречается сообщение, что... «немного лет тому назад государь Василий выстроил своим телохраните­лям новый город Нади». Что это за город, историкам хорошо известно. Но поведа­ем о нём из книги уже не раз упоминавшегося А. Олеария. Он писал: «Четвёртая часть города (речь идёт о Москве. -А. С. - Стрелецкая слобода - лежит к югу от реки Москвы в сторону татар и окружена оградою из брёвен и деревянными укреплениями. Говорят, что эта часть выстроена Василием, отцом тирана, для иноземных солдат: поляков, литовцев и немцев и названа по попойкам "Налейками" от слова "налей". Это название появилось потому, что иноземцы более московитов занимались выпивками, и так как нельзя было надеяться, чтобы этот привычный порок можно искоренить, то им дали полную свободу пить. Чтобы они, однако, дурным примером не заразили русских, то пьяной братии пришлось жить в одиночестве за рекой».

«Ни у болгар, ни у русских, - считает Христа Орловский, председатель национального комитета трезвости Народной Республики Болгарии, - так называемых пьяных традиций никогда не существовало. На Руси ещё в конце XVIIвека был учреждён специальный "орден за пьянство" - тяжёлая чугунная плита с железным ошейником. Не менее круто обходились с выпивохами и у нас. Создатель первой болгарской азбуки философ Константин-Кирилл написал притчу против пьянства, закончив её такими словами: "Пьяницы не походят ни на людей, ни на скотов - только на дьяволов. От них отворачиваются ангелы, их обегают люди".

В книге известного бытописателя про­шлого века Ивана Прыжова «История кабаков в России в связи с историей русского народа» (1886) отмечается, что «миллионы людей... видели в пьянстве божье наказание и в то же время, испи­вая смертную чашу, протестовали, пили с горя». Прочитав книгу Прыжова, укрепляешься в убеждении, что пьянство пришло на русскую землю извне.

Механизм алкогольной эксплуатации народа в XVIIи XVIIIвеках, всё больше и больше оттачиваясь, увеличивал потребление крепких напитков в стране. XIXстолетие принесло России фабричное производство чистого спирта. Один из крупнейших психиатров дореволюционной России И. А. Сикорский писал: «Раньше было пьянство, а с XIXвека начался алкоголизм...» По всей стране открывались корчмы и кабаки, торгуя и денно, и нощно.

Итак, с каждым годом Россия всё больше и больше хмелела. Но водка распространялась вширь, а не вглубь. И если общее количество её за счёт продажи в Отдельных губерниях возрастало, то на душу населения по сравнению с другими государствами Европы Россия занимала скромное, среди последних, место. В конце XIXвека наша страна по потребле­нию спирта была на девятом месте, пропустив далеко вперёд Францию, Швецию, Данию, Голландию, Германию и других.

Один из виднейших специалистов в этой области тех времён Н. О. Осипов писал, что «Россию по количеству алкоголя можно было бы причислить к самым трезвым странам Европы». Русский крестьянин имел возможность пить лишь несколько десятков дней в году - по престольным праздникам, на пасху, масленицу, на свадьбах и базарах. Всё остальное время он тяжело работал, отвоёвывая у земли в суровых условиях нашего климата хлеб свой насущный. Крестьянский труд не терпел ни двух, ни трёх каждодневных рюмок.

Когда на Западе сегодня говорят об «исконном русском пьянстве», то не учитывают социальных корней этого явления в дореволюционной России. Убедительность же аргументов чаще всего не выходит за рамки пропаганды.

В середине XIXвека в России оформ­ляется сильное трезвенническое движение, которое наряду с виднейшими общественными деятелями поддерживала и церковь. Но ростки эти были втоптаны в грязь правительством, распорядившим­ся уничтожить общественные антиалкогольные институты, несмотря даже на конфликт с церковью. С одной стороны, практиковалось моральное осуждение, вводились ограничения, но потом их отменяли, и производство водки возрастало. В XVIвеке Иван IIIзакрыл корчмы, его сын Василий IIIразрешил пить только своим слугам да иностранцам, которым построил для этого слободу в Замоскво­речье. При царе Алексее Михайловиче в ХVIвеке продажу водки в кабаках огра­ничили, но упавшие доходы заставили всё вернуть на круги своя. В первой четверти ХVIIвека казна получила с водки более 1 миллиона рублей, в 1800 году уже 13,6 миллиона, а в конце XIXвека - 300.

Русское общество не сложило руки. Гневно против спаивания страны высту­пил Ф. М. Достоевский. «Зверит и скотинит человека» водка, возмущался он. Клеймил пьянство Л. Н. Толстой. Конец XIXвека - это очередная волна борьбы за трезвость.

Проблема эта в стране не могла уже быть решена только регламентирующими и моральными усилиями. В том числе и введением в начале Первой мировой войны ограничений продажи спиртных напитков. Для защиты страны от алкоголизации были необходимы глубокие социальные преобразования.

 

 

Наш комментарий.

 

О мифе «пьяной Руси» знает каждый участник современного трезвенного движения в России. Но, к сожалению, широкие массы почти ничего об этой грандиозной мистификации не знают. Особенно в последние два десятилетия усиленно (и не безуспешно) внедряется в массовое сознание нашего народа представление об «исконно русской традиции» - пьянстве.

Меж тем, «традиция» эта берёт своё начало с 60-х годов прошлого века. Именно поколение, рождённое после Великой Отечественной войны стало массово спиваться. Автор этого комментария родился через два года после войны и хорошо помнит пятидесятые годы. Среди искалеченных физически и психически мужчин, вернувшихся живыми с войны, было определённое количество безнадёжных пьяниц. К ним окружающие относились достаточно снисходительно, жалея их поломанные судьбы и личные трагедии. Но, в чём-то оправдывая, не поощряли.

Впрочем, и сами эти люди понимали пагубность своей горькой зависимости. Помню, как мой дальний родственник, вернувшийся с войны без ноги, наливая себе рюмку, вдруг спросил меня, четырнадцатилетнего, кивая на бутылку: «Ты-то как к этому относишься?». – Я не пью, - отвечаю ему. – И правильно делаешь! Никогда не прикасайся к этой гадости…. Мы-то уж… сломались многие, так уж получилось с этой проклятой войной…. А ты никогда в рот не бери, не привыкай к этому зелью; у вас другая должна быть жизнь….

Кто теперь из пьющих может сказать подросткам так? Кто хочет так сказать молодым? Не знаю….

Какая «другая» жизнь, я теперь убедился. Моё поколение в целом нетрезвое, уже стремительно уходит из жизни, многие не доживают даже до 60 лет. А ведь на нашу долю, рождённых в первое послевоенное десятилетие, не досталось никаких войн: ни афганской, ни чеченской. Разве что некоторые побывали во Вьетнаме. Проскочили мы как-то. Тем не менее, до настоящей старости многие не доживают.

Нет стариков, настоящих русских, каких я видел в рязанских сёлах в 50-е годы. Это были древние мудрецы с умным и серьёзным взглядом. Достоинство, непоказная гордость, какая-то завораживающая степенность просматривалась в этих простых крестьянских мужиках. Собираясь у завалинки числом около десятка, эти мужчины, которым около или за 80 лет, неспешно вспоминали все войны, в которых они участвовали. Мне было тогда лет 5-6, когда я, играя рядом на траве, прислушивался к этим не совсем понятным для меня речам. Но сама манера речи каким-то образом завораживала, хотелось слушать их бесконечно. А говорили они о многом, в том числе и о тогдашней мировой обстановке. Помню, часто повторяли слово АТОМ, раскрывая газеты, в которых я хорошо запомнил лишь рисунок строения атома: ядра и двух перекрещивающихся орбит. Таким символом тогда изображали ядреное оружие.

Сейчас же в деревнях стариков-мужчин совсем нет. А в городе если и есть, то смотреть на их редкие сборища мерзко. В ином столичном дворе можно иногда увидеть группу пенсионеров с опухшими лицами за деревянным столом. Вспоминают боевую молодость, обсуждают мировые проблемы? Нет! Играют в карты, домино; рядом - пивные и водочные бутылки. Мат, жаргон, стеклянные тупые глаза. Какие-то подростки-старички. Могут ли такие сделать замечание рядом глотающим из банок мальчикам и девочкам? Невозможно такое даже представить. Даже если и сделают, получат адекватный ответ. И поделом: таких не уважают.

Хоть и горько это признавать, но традиция массового пьянства началась с нашего поколения. И если применить теорию 3-х поколений, то можно сказать, что военное поколение (вынужденно) начинало, наше пьянствовало, а поколение наших детей, которым сейчас по 30-40 лет, спивается.

И если уж продолжать развивать эту теорию, то одна надежда на тех, кому сейчас 20-25 лет. Это поколение должно быть (обязано!) быть ТРЕЗВЫМ! Иначе, конец русской цивилизации. И в этом нет никакого преувеличения: хотим выжить как народ – необходимо вырастить абсолютно трезвое поколение. Слишком далеко зашло пьяное безумие.

Никакого «алкогольного юмора» в этой проблеме терпеть нельзя! Эстрадные продажные идиоты, кто очень веселится по поводу народной катастрофы, выполняют задание наших врагов. Понимая это или не понимая, разницы нет никакой. Те же, кто смеётся вместе с ними – невежественные рабы, покорные биороботы, запрограммированные на самоуничтожение.

Трезвость – как здравая рассудительность, свобода от иллюзий и самообмана – наше спасение. Плюс – серьёзность, единство и активное действие. В этом наше спасение.

Ельцов А.И.

 

 

 

Серафим Берестов

Культура потребления пива широко пропагандируется. Но изобрели в России что-то новое? Считается, что новаторами в деле алкогольной "заместительной терапии" и насаждении "пивной" культуры еще в XIX веке стали англичане. На их опыт, кстати, внимательно смотрела другая "пивная" страна, Германия. Спустя достаточно короткое время англичане признали, что пивные "новации" лишь усугубили проблему пьянства в стране. Германские врачи, люди системные и пунктуальные, одними из первых в медицине описали характерные симптомы "пивного алкоголизма". В России и СССР пиво также всегда было самым доступным алкогольным напитком. Многое ли изменилось со времен трехлитровых банок? Кроме, разумеется, показателей "употребления на душу населения"?

Изменились настроения производителей. Некоторые сделали "возрастную" ставку на молодежь. Другие по-прежнему пытаются "цеплять" более старшее поколение, "трехлитровое". Изменилась общественная риторика. Например, многие "оголтелые" сторонники здорового образа жизни россиян "рвут на цитаты" выступления Главного государственного санитарного врача РФ Геннадия Онищенко, делая их "знаменем" борьбы с "пивным алкоголизмом" в стране: "Не СПИД, не туберкулез погубят Россию, а "пивной алкоголизм" среди юного поколения".

Безусловно, прав главный санитарный врач. Но ведь он, в отличие от своих "сподвижников", никогда не заявлял, что "пиво – это первый легальный наркотик, прокладывающий путь другим, более сильным нелегальным наркотическим средствам". Иногда "пивные" противники идут еще дальше, заявляя, что "некоторые производители пива" добавляют в свое "зелье" каннабиноиды (проще говоря, коноплю). "Иначе почему молодежь так легко привыкает к пиву?" – вопрошают "сподвижники". Некоторые из них "находят" в современном российском пиве тяжелые металлы, используемые в качестве "стабилизатора пены". Идут дальше и заявляют, что "пивной алкоголизм характеризуется особой жестокостью".

Губит ли людей пиво? Если да, то насколько быстро? И вообще, пиво – это напиток "толпы"? На вопросы нашего обозревателя отвечает научный редактор журнала "Наркология" РАМН, руководитель отделения детской наркологии Национального научного центра Наркологии Росздрава Алексей Валентинович НАДЕЖДИН:

– Действительно, пиво и другие слабоалкогольные напитки заняли очень большое место в стратегии мирового сообщества по преодолению тяжелых последствий от пьянства. В России также принято считать, что если в стране происходит замещение употребления крепких алкогольных напитков (водок, виски, коньяков) алкоголем некрепким (пиво и сухие вина), то острота негативных последствий теряется. Пивные компании в России очень активны. Считается, что проблему алкоголизма можно решить, употребляя меньше водки и возмещая её пивом. Но во всем мире, рекламируя пиво, склоняя людей к его употреблению, государства активно борются с употреблением крепкого алкоголя. На "крепкое" повышают акцизы, сокращают время и места продажи и т.д. У нас же все наоборот: и пиво рекламируют, и ничего не делают для сокращения употребления крепкого алкоголя. В итоге растет потребление и крепких напитков, и пива.

Что такое "пивной алкоголизм"?

– Такого термина нет, это игра слов. Так наркологи попытались обозначить тип хронического алкоголизма при преимущественном употреблении пива. Это алкоголизм, который немного иначе течет. "Пивной алкоголизм" – это, в любом случае, алкогольная зависимость. Если человек постоянно пьет пиво, он алкоголик.

В СССР строго соблюдались стандарты. Одно из самых доступных и, одновременно, "крепких" сортов пива, "Московское", имело отметку 3,5%. Более "тёмные" и "крепкие" сорта любители могли найти, например, в пивных прибалтийских республик.

В наркологии существует разделение на алкогольные напитки по степени вредности?

– Разделения нет. Конечно, крепкий алкоголь более опасен по своим негативным последствиям. Но все надо оценивать категориями меры. Можно лишь сказать, что пиво несколько менее опасно, чем водка. Если человек спивается от пива, то ему грозят те же опасные медицинские и социальные последствия. Лишь менее выраженные. Инфаркт, например, при употреблении пива отмечается чуть реже. Рак желудка возможен с меньшей вероятностью. И, что немаловажно, чуть меньше вероятность совершения насильственных действий в состоянии "пивного" опьянения.

Считается все-таки, что пиво – "агрессивный" напиток. Легальный наркотик.

– Пиво – легальный наркотик? Ничего подобного. Пиво – это слабоалкогольный напиток. Любой алкогольный напиток может вызвать агрессию. Но есть масса более сильных наркотических веществ, также ее вызывающих. Психостимуляторы, например. Если бы психостимуляторы употребляли так же традиционно, как алкоголь, то улицы захлебнулись бы от крови и насилия. Применительно к алкоголю: пиво менее "агрессивно", чем водка.

Почему?

– На одно и то же количество этилового спирта, по сравнению с водкой, человек употребляет гораздо больший объем жидкости. Количество жидкости "лимитирует" опьянение. Сколько надо выпить 5%-го пива, чтобы дойти до той же кондиции, "махнув" 300 г водки?

Какие самые характерные последствия "пивного алкоголизма"? Например, что такое "пивное сердце", "пивная печень"?

– Этанол оказывает на организм свое негативное действие всегда. При преимущественном употреблении пива всё усугубляется употреблением огромного количества жидкости. "Пивное", а точнее, "бычье сердце" – это метафора, рисующая определенную патологоанатомическую картину. При употреблении пива увеличивается масса циркулирующей крови. Сердцу приходится трудно. На фоне кардиомиопатии и снижения сократительной способности происходит его расширение. "Пивная печень" – и вовсе из области заблуждений. При алкоголизме всегда характерно токсическое поражение печени, гепатит. Её специфических поражений при "пивном алкоголизме" не наблюдается.

Тем не менее, пиво специфически действует на эндокринную систему.

– Это так. Пиво способно нарушить гормональный баланс в организме, активизируя "феминизацию" такого рода алкоголиков. В их облике появляется определенная "женственность", округлость. Виной всему – хмель, присутствующий в пиве и вносящий дисбаланс в эндокринную систему.

Крепкие сорта пива, учитывая, что они содержат углекислый газ, совершенно несправедливо относятся к слабоалкогольным напиткам. В принципе, это законодательная лазейка для производителей. Углекислый газ облегчает всасывание этанола, позволяя добиться его высокой концентрации в крови. Действие крепкого пива ярко выражено, а опьянение наступает быстрее.

Правда ли, что в современном пиве в качестве стабилизатора пены применяют кобальт?

– Конечно, нет. Как и другие "страшилки": якобы в пиво добавляют коноплю, чтобы быстрее "подсаживать" людей на этот напиток. Подобные байки любят некоторые сторонники здоровья нации, не понимающие, в чем, на самом деле, кроется зло.

В чем его основное зло? "Пивной алкоголизм" сложнее лечить?

– Был определенный период вакханалии пивной рекламы, ориентированной на молодежь, когда среди моих пациентов попадались такие: "Да я вообще алкоголь не пью. Я пиво пью. От чего вы меня лечите?". Действительно, это тяжелые пациенты – у них пиво не ассоциируется с алкоголем. На самом деле, они не могли не понимать, что пьют алкоголь. Но легко поддались на рекламные уловки: пиво – это лишь средство для общения, а не спиртное. Да, пиво проще купить и выпить. Поэтому можно сказать, что у людей, преимущественно употребляющих пиво, стабильность ремиссии не всегда высока.

Пиво принято называть "отсроченным" алкоголизмом.

– Почему отсроченным? Это обычный алкоголизм. Только развивается чуть медленнее. Абстиненция проходит легче, чем после водки. Но в этом менее выраженном отвращении к алкоголю "наутро" заложена большая опасность: прививать культуру употребления пива у нас начали с молодежи. Видимо, "не уяснив", что алкоголизм формируется в этом случае легче, проще и чаще. Да, детский "пивной алкоголизм" существует. Потому что 16-18-летние преимущественно пьют пиво. И лишь "привыкнув", спившись, переходят на крепкий алкоголь. Именно поэтому обществу нужна правда, а не "страшилки".

Источник: Столетник